КРАТКИЙ ОЧЕРК О МОЕЙ ЖИЗНИ

Я до сих пор хорошо помню, как во время Рамадана отец впервые привел меня в местную мечеть, где совершался Таравих. Мне было тогда десять лет. Отец представил меня и люди не могли скрыть своего удивления.

Дело в том, что мой учитель заранее договорился о том, что в течение двух-трех ночей я буду возглавлять молитву Ишфа[1]. Для меня было вполне привычным молиться, стоя за взрослыми вместе с другими детьми, и ждать, когда имам дойдет до второй части Корана, т.е. суры Марьям. Отец позаботился о том, чтобы мы изучали Коран не только в Коранической школе, но и дома, где один слепой человек, наш дальний родственник, давал нам частные уроки. Он знал Коран наизусть. Благодаря тому, что я выучился читать Коран в раннем возрасте, учитель, дабы показать свое усердие, обучил меня также, в каких местах при чтении Корана полагается совершать саджда. Он неоднократно проверял, насколько правильно я усвоил его наставления. Как и ожидалось, я благополучно прошел это испытание. После завершения ночного бдения многие люди подходили поздравить меня и моего отца. Они также благодарили моего учителя за его усилия и возносили хвалу Аллаху.

Память о днях, последовавших за этим событием, до сих пор со мной. Всеобщее восхищение, которое я приобрел, распространилось за пределы нашей улицы по всему городу. Эти несколько ночей во время Рамадана оставили глубокий религиозный след в моей душе. Всякий раз, когда на меня находит смятение, я чувствую, что какая-то неведомая сила возвращает меня на верный путь. Когда я чувствую слабость и бессмысленность жизни, эти воспоминания бодрят мой дух и зажигают в сердце огонь веры. Я вспоминаю ту ответственность, которая была возложена на меня моим отцом и даже в большей степени моим учителем - в столь раннем возрасте предстоять на молитве. Тогда мне начинает казаться, что я еще не сделал достаточно, чтобы соответствовать возложенным ожиданиям.

Я провел детство и юность в благочестивых занятиях, в пылком стремлении узнавать и подражать, хотя, впрочем, и не без некоторых невинных игр. Благодаря божественной заботе я всегда оставался в стороне от каких-либо аморальных поступков и выделялся среди своих братьев спокойствием и уравновешенностью.

Следует упомянуть, что моя мать, да благословит Аллах ее душу, имела на меня значительное влияние. Она первая открыла мне, что такое молитва, ритуальная чистота. Научила читать короткие суры Святого Корана. Она особенно заботилась обо мне, ведь я был ее первым сыном. Наверное, занятия со мной доставляли ей немало радости, и она могла уделить им достаточно времени, т.к. заботы по хозяйству она разделяла с первой женой отца и ее сыновьями.

Имя Тиджани, данное мне моей матерью, имеет особое значение для нашей семьи. Самави присоединились к суфийскому ордену Тиджанийя после того, как их дом посетил сын шейха Сиди Ахмада Тиджани, приехавший из Алжира. Среди жителей моего города, особенно среди богатых и образованных, было много последователей этого ордена. Все они активно способствовали распространению тариката.

Благодаря своему имени, я стал весьма популярен в семье Самави и за ее пределами, особенно среди последователей ордена Тиджанийя. Многие старики, бывшие в мечети в те памятные ночи, приходили поздравить моего отца, целовали мне голову и руку со словами: "Это благословение нашего учителя Шейха Ахмада Тиджани".

Стоит отметить, что суфийский тарикат Тиджанийя широко распространен в Марокко, Алжире, Тунисе, Ливии, Судане и Египте, и его последователи не лишены некоторого фанатизма. Они не посещают гробницы других святых, т.к. согласно их вере они получают знание внутри своего ордена друг от друга, сам же шейх Ахмад Тиджани получил знание непосредственно от Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!). Это убеждение распространено вопреки тому факту, что шейх жил спустя тринадцать столетий после Пророка (Да благословит Аллах его и род его!). Передают, что Шейх Ахмад Тиджани имел непосредственный контакт с Пророком (Да благословит Аллах его и род его!), причем их беседы проходили не во сне, а наяву. Последователи этого тариката считают также, что лучше полностью прочитать молитвы, завещанные шейхом, чем сорок раз прочитать Святой Коран.

Чтобы быть кратким, я приостановлю на этом рассказ о тарикате Тиджанийя, чтобы, если захочет Аллах, вернуться к этой теме в другой части этого повествования.

Итак, я рос, как любой другой юноша в нашем городе. Все мы, хвала Аллаху, мусульмане, сунниты, следующие за учением Имама Малика ибн Анаса, Имама Дар-уль-Хиджры. Но помимо этого мы, мусульмане Северной Африки, разделены по многочисленным суфийским орденам. Так, например, только в Гафсе представлены ордена Тиджанийя, Кадирийя, Рахманийя, Саламийя и Исавийя. У каждого из этих орденов есть свои сторонники и последователи. Они проводят зыкры, распевают религиозные стихи и молитвы на всех значимых церемониях, таких, как свадьба, обрезание, давание обетов и т.д. Несмотря на определенные негативные аспекты, суфийские ордена играют важную роль в сохранении религиозных обычаев, поддерживают уважение к мусульманским святым.

ПАЛОМНИЧЕСТВО К ДОМУ АЛЛАХА

Мне было восемнадцать, когда Тунисское национальное молодежное общество скаутов согласилось послать меня в качестве одного из шести представителей Туниса на первую конференцию Исламских арабских скаутов, проходившую в Мекке. Я был самым молодым и, конечно, самым малообразованным членом делегации, в которую кроме меня вошли два директора, учитель и журналист, кем работал пятый член делегации, я тогда не знал, но позднее выяснил, что он был родственником министра образования. Наш маршрут был не совсем прямой, т.к. в начале мы на два дня заехали в Афины, затем четыре дня провели в Аммане, столице Иордании, и только после этого прибыли в Саудовскую Аравию, чтобы принять участие в конференции и выполнить ритуал Хаджа и Умры. Я не могу описать мои чувства, когда я впервые вошел в Дом Аллаха... Мое сердце билось так быстро, что мне казалось, что оно вот-вот выпрыгнет из груди, чтобы лично лицезреть Ка-абу, и слезы текли из глаз не переставая. Я представлял, что ангелы подняли меня над паломниками и перенесли меня на крышу Святой Ка-абы, и я оттуда отвечаю на призыв Аллаха: "Аллах... вот я перед тобой, твой слуга, готовый служить тебе... Лаббайка Аллахумма лаббайк". Из разговоров паломников я понял, что большинству из них пришлось на протяжении долгого времени копить деньги и ждать, прежде чем они смогли посетить Мекку.

Для меня же это путешествие было довольно неожиданным, и я даже не смог как следует к нему подготовиться. Я вспоминаю прощальные слова моего отца, которые он сказал с полными слез глазами, когда увидел билет на самолет и понял, что я действительно совершу Хадж:

— Поздравляю тебя, сын мой, Аллаху угодно, чтобы ты совершил Хадж в таком возрасте прежде меня, ведь ты сын Ахмеда Тиджани... Помолись за меня в Доме Аллаха, чтобы Аллах простил меня и даровал мне паломничество в Его Дом...

Я чувствовал, как Аллах зовет меня, заботится обо мне и Сам переносит меня в то место, которое все так стремятся посетить, хотя многие не имеют такой возможности.

Я в полной мере воспользовался предоставленной мне возможностью и самозабвенно погрузился в молитвы и таваф, особое состояние не покидало меня, когда я пил воду из святого источника Замзам, поднимался в горы, где паломники состязались в том, кто первым доберется до пещеры Хира. Меня обогнал один молодой суданец, так что из нас двоих я пришел вторым... Внутри пещеры я покачивался на полу, как если бы я покачивался на коленях великого Пророка и чувствовал его дыхание... Какие драгоценные воспоминания... Эти впечатления столь глубоки, что я их никогда не забуду.

Во всем я ощущал божественную заботу. На конференции меня очень тепло приняли, многие просили адрес, чтобы написать в будущем. Что же касается моих спутников из Туниса, они смотрели на меня сверху вниз еще с первой нашей встречи, когда мы только готовились к путешествию. Я чувствовал это и терпеливо сносил, зная, что жители северного Туниса всегда смотрят на южан с некоторым пренебрежением, считая их отсталыми. Однако достаточно скоро их взгляды начали меняться.

Во время путешествия, конференции и Хаджа я доказал, что достоин их уважения, продемонстрировав свое знание поэзии и выиграв множество призов. Я возвращался назад в свою страну с адресами более чем двадцати людей разных национальностей.

В Саудовской Аравии мы провели двадцать пять дней, за это время мы встретили много мусульманских ученых (алимов), посещали их лекции. На меня повлияли некоторые последователи ваххабитской секты, и мне хотелось, чтобы все мусульмане последовали за ними. Я полагал, что они избраны Аллахом среди верующих, чтобы охранять Его Дом, следовательно они самые чистые и самые знающие люди на Земле, Аллах дал им нефть, чтобы они могли заботиться о паломниках, гостях Милосердного.

Вернувшись домой, одетый в саудовскую национальную одежду, я был поражен тем, какой прием подготовил мой отец. На станции собралось множество людей, их возглавляли шейхи суфийских орденов Исавийя, Тиджанийя и Гадирийя с ритуальными барабанами.

С песнопениями и восклицаниями они провели меня по улицам нашего города. Всякий раз, проходя мечеть, мы ненадолго останавливались, чтобы люди, особенно пожилые, могли подойти и поздравить меня. Их глаза были полны слез, они так мечтали увидеть Дом Аллаха и посетить могилу Пророка. Они смотрели на меня так, будто никогда прежде не видели в Гафсе столь юного хаджи.

Это были счастливейшие дни моей жизни. Меня посещали разные люди, в том числе наши городские знаменитости, они поздравляли меня и часто просили прочитать Фатиху (открывающую суру Корана) вместе с молящимися. Я немного стеснялся отца, в присутствии которого это происходило, хотя он всячески меня подбадривал. После того, как посетители покидали наш дом, мать входила в комнату для гостей, разжигала благовония и читала оградительные молитвы, чтобы избавить меня от злых чар.

Отец устроил празднество в суфийском центре ордена Тиджанийя, которое продолжалось три ночи подряд, и для каждой ночи он резал по барану. Люди задавали мне самые разнообразные вопросы, отвечая на которые, я главным образом расхваливал саудовцев за их усилия в поддержке и распространении Ислама.

Люди стали называть меня Хаджи, и если кто-то звал Хаджи, всегда имели в виду меня. Постепенно я стал известен среди различных религиозных групп, особенно среди "Братьев Мусульман". Я обходил мечети с лекциями на религиозную тему, призывая людей не целовать могилы и не стучать по дереву от сглаза, т.к. все это признаки политеизма. Моя активность возросла, и я стал давать религиозные уроки перед пятничной проповедью сразу в двух мечетях - Аби Якуба и Главной Мечети, Джума в этих мечетях начиналась в разное время: в полдень в первой, и после полудня во второй.

В это время я преподавал технологию в средней школе, и по воскресеньям мои религиозные уроки в основном посещали мои же студенты. Они очень любили и ценили меня за то, что я трачу столько времени, чтобы развеять дым в их головах. А его было предостаточно, благодаря урокам философии, которые проводили атеисты и коммунисты. Мои студенты с нетерпением ждали начала религиозных занятий, некоторые даже приходили ко мне домой. Я купил много книг по Исламу и проштудировал их, чтобы отвечать на их вопросы. В год моего паломничества в Мекку, я исполнил и другую свою религиозную обязанность, женившись на молодой девушке, которую до этого ни разу не видел. Это было пожелание моей матери - перед смертью побывать на моей свадьбе, ведь все мои сводные братья были уже женаты. Аллах исполнил ее просьбу, она умерла, увидев моего первого, а затем и второго ребенка. Ее смерти предшествовала смерть отца, который ушел от нас двумя годами раньше. Отец умер через два года после совершения Хаджа, перед смертью он обратился к Аллаху с раскаянием.

В это время в Ливии победила революция, это произошло, когда арабы мусульмане, потерпевшие поражение в войне с Израилем, почувствовали себя униженными. Мы увидели молодого революционного лидера, который выступал с Исламскими лозунгами, молился среди своих людей, призывал к освобождению мечети Аль-Кодс.

Идеи этого человека привлекли меня, как и многих других мусульман арабов, и в результате мы организовали по линии Департамента Образования визит группы из сорока человек в Ливию. Посетив страну в начале революции, мы вернулись домой полные надежд, оптимизма и веры в лучшее будущее для мусульман и арабов во всем мире.

В течение нескольких лет я переписывался с целым рядом лиц, с несколькими из них у меня завязалась настоящая дружба, и они даже пригласили меня в гости. Я стал готовиться к путешествию, наметив его на летние каникулы, длящиеся три месяца. Я планировал отправиться в Ливию и Египет сухопутным путем, затем через море добраться до Ливана, Сирии, Иордании и, наконец, попасть в Саудовскую Аравию. Там я собирался совершить Умру и обновить мои связи с ваххабитами, чьи идеи я с таким пылом пропагандировал среди студентов и в мечетях, посещаемых "Братьями Мусульманами".

Я стал известным в соседних городах благодаря тому, что мои пятничные лекции посещало много приезжих. Наконец, мое имя достигло ушей шейха Исмаила Хадифи, возглавлявшего суфийский орден в Таузаре, столице Джарида, где родился великий поэт Абу Казым Шабби. Этот шейх имел множество последователей в Тунисе и заграницей, особенно среди рабочих во Франции и Германии.

Через его доверенных лиц в Гафсе я получил приглашение. Я получил большое письмо, где меня благодарили за службу Исламу, но при этом утверждали, что, чем бы я ни занимался, это не приблизит меня к Аллаху, потому что у меня нет шейха. Они писали: "Тот, у кого нет шейха, его шейхом станет дьявол ... Тебе нужен шейх, чтобы указать тебе дорогу, ведь половина знания еще не есть полное знание". В письме сообщалось, что шейх Исмаил, величайший учитель нашей эпохи, лично избрал меня из множества людей, и приглашает посетить приватное собрание, где соберутся только его ближайшие последователи.

Я был в восторге от такой новости, фактически я плакал от счастья, ведь благодаря божественной заботе я поднимался на такую высоту, о которой раньше мог только мечтать. Я становился ближайшим последователем Сиди Хади Хафиана, суфийского шейха, известного своими чудесами, рядом со мной оказывались Сиди Силах Валсайх, Сиди Джилани и другие современные суфийские учителя. С огромным нетерпением я ждал первой встречи.

Войдя в дом шейха, я с любопытством оглядел присутствующих, комната была полна последователей, среди которых были шейхи в белоснежных одеяниях. Закончилась церемония взаимного приветствия, и перед нами появился шейх Исмаил. Все стали подходить и целовать ему руку с величайшим почтением. Его помошник подмигнул мне, давая понять, что это и есть сам шейх, но я не выразил ни малейшего энтузиазма, человек, которого я увидел, абсолютно не соответствовало моим ожиданиям.

Согласно рассказам учеников о чудесных явлениях, связанных с шейхом, я нарисовал в своем воображении некий образ. Но мужчина, которого я увидел, был обычным человеком без всякой почтенности и особого благородства. Во время приема я был представлен шейху одним из его учеников. Шейх тепло принял меня, посадил справа от себя и предложил угощение. После обеда началась ритуальная церемония, во время которой мне было предложено принести клятву на верность шейху, что я и сделал. Меня поздравили и благословили. Меня настолько вдохновил почет, с которым меня встретили, что я посмел поспорить с некоторыми ответами шейха на вопросы аудитории. Это привело к тому, что некоторые из присутствующих начали возмущаться, мне дали понять, что такое поведение не принято в присутствии шейха, высказывания которого обычно не оспаривались. Шейх почувствовал, что атмосфера накаляется, и решил остудить ее, сказав: "Тот, кто вступил на путь - горит, концом его будет сияние". Аудитория восприняла это высказывание как знак благосклонности шейха и гарантию того, что "концом моим будет сияние", они поздравили меня. Однако шейх, будучи весьма опытным и умным человеком, рассказал нам следующую историю, чтобы немного остудить мой пыл:

— Однажды ученый человек посетил занятия, которые вел один праведник. Праведник велел ученому пойти помыться, тот вымылся, вернулся, но праведник повторил свое требование. Ученый пошел мыться второй раз, думая, что в первый раз он сделал это недостаточно хорошо, но, когда он вернулся, праведник попросил его помыться еще раз. И тогда ученый человек заплакал и воскликнул: "О учитель! Я смыл с себя все наработанные знания и оставил лишь то, что даровал мне Аллах через твои руки". И тогда праведник сказал: "Вот теперь ты можешь сесть".

Я понял, что эта история предназначалась исключительно мне, это прекрасно поняли и все остальные, и когда шейх удалился немного отдохнуть, на меня посыпались упреки. Меня просили вести себя тихо, больше уважать шейха, иначе я не достигну успеха. Свои аргументы они подкрепляли цитатой из Корана:

"О вы, которые уверовали! Не возвышайте ваши голоса над голосом Пророка, и не разговаривайте с ним так же громко , как говорите между собой, а не то ваши дела будут тщетны, и вы даже не будете знать об [этом]".[2]

Я изменил свое поведение, соглашался и исполнял приказы, шейх держал меня подле себя, и в результате я провел у него целых три дня. За это время я задал ему множество вопросов, в том числе и для того, чтобы проверить его знания.

Шейх знал это и отвечал так: существует два уровня понимания Корана: первый - открытый для всех, и второй, скрытый на седьмом уровне. Он открыл свой личный сейф и показал мне персональный документ, содержащий имена благочестивых алимов, связывающих его с Имамом Али. Список включал множество известных имен, в частности, Абу Хасана Шадхили.

Здесь следует отметить, что собрания в доме шейха имели глубоко мистический характер. Обычно они начинались с того, что шейх нараспев читал некоторые аяты из Корана, затем несколько поэтических строф, за которыми следовали общие песнопения и зыкры, в которых говорилось главным образом об аскетизме, благочестии, отречении от "ближней" жизни и страстном поиске жизни "дальней". Затем тот, кто сидел по правую руку от шейха, читал, что мог из Корана, и после того, как он говорил: "И Аллах сказал это воистину", шейх произносил еще несколько поэтических строф, которые повторялись хором всем собранием. После этого каждый читал аяты из Корана. Затем люди начинали раскачиваться вправо и влево в ритме песнопений до тех пор, пока шейх не вставал. Тогда вставали и все присутствующие, образовывая круг, в центре которого стоял шейх.

Под возгласы "Ах, Ах, Ах, Ах" Шейх начинал крутиться в центре, затем обходил всех по кругу, после чего темп резко нарастал и собравшиеся начинали подпрыгивать на месте под ритмичные возбужденные восклицания. После такой тяжелой работы постепенно воцарялась тишина, и шейх читал заключительные поэтические строфы. После этого все подходили поцеловать его голову и плечи и, наконец, рассаживались. Я участвовал в этих ритуалах, но не мог предаться им всей душой, потому что они противоречили моим убеждениям. Я верил, что нельзя придавать Аллаху сотоварищей, обращаться с просьбой к кому-то помимо Аллаха.

Я лежал на полу и плакал, мой ум разрывался между двумя противоположными идеологиями. Одна - идеология суфизма - заключалась в том, что человек проходит через духовный опыт, базирующийся на чувстве страха перед Аллахом, аскетизме, и попытке приблизиться к Аллаху через посредство благочестивого учителя.

Вторая - идеология ваххабизма - учила меня, что суфизм - это попытка придать сотоварища Аллаху, и Аллах никогда не простит этого. Если даже великий Пророк Мухаммад (Да благословит Аллах его и род его!) не в силах ни помочь, ни вступиться, чего тогда стоят все святые и благочестивые люди, которые пришли после него.

Несмотря на новый статус, который я приобрел благодаря знакомству с шейхом (он назначил меня своим представителем в Гафсе) я не стал его убежденным последователем. Но я продолжал симпатизировать суфийским орденам и чувствовал, что должен уважать их хотя бы ради суфийских учителей, святых и богобоязненных людей. Часто я спорил, аргументируя свои доводы аятом из Корана:

"И не взывайте наряду с Аллахом к другому богу. Нет бога, кроме Него! Все сущее тленно, кроме Него! За ним - решение, и к Нему вы будете возвращены".[3]

И если кто-нибудь говорил мне, что Аллах сказал:

"О вы, которые уверовали! Бойтесь Аллаха, ищите средство [приближения] к Нему..."[4]

То я быстро отвечал им, как научили меня саудовские алимы: "Дорога к Аллаху лежит через добрые дела". Однако в целом мой ум находился в смятении, это был трудный период, но время от времени ко мне домой приходили мои последователи, и мы проводили "Имарах" (разновидность зыкра). Соседи испытывали массу неудобств из-за шума, который мы производили, но они не могли напрямую обратиться ко мне с претензиями, поэтому они жаловались моей жене через своих жен. Узнав об этой проблеме, я предложил проводить зыкры в другом месте. Между тем приближалось время моего путешествия, я извинился перед моими последователями, что покидаю их на целых три месяца, распрощался с семьей и друзьями, и отправился в путь, сохраняя в душе стремление к Господу, и веру в Него одного.

В ЕГИПТЕ

Я пробыл в Триполи, столице Ливана, некоторое время, необходимое для получения въездной визы в Кинану, т.е. Египет. Там я встретил некоторых друзей, которые помогли мне в этом деле, да возблагодарит их Аллах за эти усилия. Дорога в Каир довольно долгая, она занимает трое суток. Моими попутчиками по такси были четверо египтян, работающих в Ливане, они ехали домой. В пути мы разговорились, я почитал им Коран, мы подружились, и они пригласили меня быть их гостем. Я выбрал одного по имени Ахмед. Этот благочестивый человек принял меня наилучшим образом, и я искренне полюбил его. В Каире я пробыл двадцать дней. За это время я посетил певца Фарида Атраша в его квартире, выходящей окнами на Нил. Мне нравилась его скромность, о которой я читал в египетской прессе, но, к сожалению, мне удалось пообщаться с ним только двадцать минут: он улетал в Ливан.

Следующий визит я нанес шейху Абдул Базит Мухаммад Абдул Самаду, известному чтецу Корана, чей голос я очень любил. Вместе с его друзьями и родственниками мы обсуждали массу тем, и они были впечатлены моими знаниями, искренностью и энтузиазмом. Если речь заходила об искусстве, я пел, если упоминался суфизм и аскетизм, я говорил, что являюсь одновременно последователем двух орденов - Тиджанийя и Медани, если вспоминали о Западе, я рассказывал о Париже, Лондоне, Берлине, Голландии, Италии и Испании, которые я посетил в летние каникулы. И, наконец, если речь заходила о Хадже, я сообщал, что уже совершил паломничество в Мекку и теперь собираюсь совершить Умру. Я рассказал им о некоторых местах, неизвестных даже тем, кто совершил Хадж семь раз, таких, как пещеры Хира и Заур, а также Алтарь Исмаила. Когда разговор касался науки и технологии, я блистал знанием терминов и имен, а когда всплыла тема политики, я поделился своими взглядами, сказав:

— Да благословит Аллах душу Назира Салах ад-Дина Аййуби, который лишил себя права улыбаться. Когда его друзья упрекали его за это и говорили, что Пророк (Да благословит Аллах его и род его!) всегда улыбался, он отвечал: "Как вы можете требовать от меня, чтобы я улыбался, когда мечеть аль-Акса оккупирована врагами Аллаха... Нет... Именем Аллаха, я не буду улыбаться до тех пор, пока не освобожу ее или не умру".

На наши встречи иногда заходили некоторые шейхи из аль-Азхара. Им нравилось, как я читаю Коран, цитирую высказывания Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), кроме этого на них произвели впечатление мои аргументы в разговоре, и они спросили, какой университет я закончил. Я гордо ответил, что закончил университет Зайтуна, который был основан до аль-Азхара, и добавил, что фатимиды, основатели этого университета, происходили из города Махдиа в Тунисе.

В аль-Азхаре я встретил много алимов и получил от них в подарок несколько книг.

Когда я находился в офисе одного чиновника из аль-Азхара, туда прибыл член Египетского революционного командного совета, который собирался проводить массовый митинг мусульман и коптских коммунистов в одной из крупнейших железнодорожных компаний в Каире. Это был митинг протеста против подрывной деятельности, которая развернулась после июньской войны. Член командного совета настоял на том, чтобы я сопровождал его на этом митинге. Я принял приглашение, и вскоре уже сидел на трибуне для почетных гостей между отцом Шноода и шейхом из аль-Азхара. Меня попросили выступить, что я и сделал с легкостью, благодаря моему лекторскому опыту, приобретенному в мечетях и культурных центрах Туниса.

Одним словом, я почувствовал себя большим человеком, мне казалось, что я действительно стал ученым, и во мне появилась чрезмерная самоуверенность. А почему я не должен был так чувствовать, если многие алимы из аль-Азхара свидетельствовали высокий уровень моих знаний, некоторые даже говорили, что мое место здесь, в аль-Азхаре. Особенно гордым я почувствовал себя после того, как мне позволили посмотреть на некоторые реликвии великого Пророка (Да благословит Аллах его и род его!). Человек, отвечающий за мечеть Сиди Хусейна в Каире, провел меня в комнату, которую мог открыть только он сам. Когда мы вошли, он тут же запер за нами дверь, затем открыл сундук, достал из него рубашку Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), и показал ее мне. Я поцеловал рубашку, затем он показал мне другие реликвии Пророка (Да благословит Аллах его и род его!). Я был растроган до слез, особенно когда служитель отказался принять от меня какие-либо деньги. После длительных уговоров он все же согласился взять небольшую сумму, после чего поздравил меня и сказал, что я один из тех, кто удостоился чести снискать милость великого Пророка (Да благословит Аллах его и род его!).

Этот визит глубоко меня впечатлил, несколько ночей я вспоминал слова ваххабитов о Великом Пророке (Да благословит Аллах его и род его!), о том, что он умер и его больше нет, так же, как любого другого умершего человека.

Мне не нравилась такая точка зрения, и я все больше убеждался в ее фальшивости, ведь если мученик, убитый на пути Аллаха, не мертвый, а живой (как говорит нам Бог), то как же тогда насчет "Господина начала и конца". Мои чувства становились еще сильнее и острее благодаря тому, что я уже был знаком с учением суфиев, которые давали умершим шейхам и святым полную власть распоряжаться своими судьбами. Они верили, что только Аллах мог дать им такую власть за то, что те повиновались Ему, с радостью принимая все, что он им посылал. Разве не говорится в святом хадисе: "Мой слуга... Повинуйся Мне, тогда ты будешь как Я, ты прикажешь вещи быть, и она будет".

Внутренняя борьба начала сказываться на мне. К тому времени мой визит в Египет подходил к концу. Конечно, я не мог уехать, не посетив ряд мечетей и не помолившись в них. Я побывал в мечети Малика, Абу Ханифы, Ахмеда ибн Ханбала, Сейиды Зайнаб и Сиди Хусейна, я посетил также Завиййу суфийского ордена Тиджанийя, и у меня есть масса историй об этих визитах, некоторые из них довольно длинные, но я предпочту быть кратким.

ВСТРЕЧА НА ТЕПЛОХОДЕ

По прибытии в Александрию я тут же пересел на теплоход, который отплывал в Бейрут в этот же день. Изнуренный физически и духовно, я пошел спать сразу же, как только ступил на теплоход, и проспал два или три часа. Меня разбудил чей-то голос, прозвучавший надо мной:

— Брат выглядит очень усталым, - я ответил, согласно кивнув:

— Это путешествие из Каира в Александрию меня здорово вымотало, я хотел успеть вовремя и не высыпался несколько последних ночей.

По акценту я сразу понял, что незнакомец не египтянин. Я поспешил представиться, с любопытством ожидая от него того же. Оказалось, что он иракец, преподаватель Багдадского университета по имени Муним. Он ездил в Каир для утверждения своей диссертации в университете аль-Азхар. Разговор начался с обсуждения Египта, затем перешел на общеарабские и общемусульманские темы, мы говорили о поражении арабов и победе евреев, касались самых разнообразных предметов. В какой-то момент я сказал, что главная причина поражения в том, что арабы и мусульмане разделены на маленькие страны, и поэтому, вопреки их огромной численности, враги могут не принимать их всерьез.

Мы говорили о Египте и египтянах, наши мнения сошлись по поводу поражения в войне с евреями. Я высказался против разделения, которое было выгодно только колониальным властям, чтобы облегчить завоевание и унижение.

Помимо этого, продолжал я, мы разделены на маликитов и ханафитов. И рассказал печальную историю, происшедшую со мной в мечети Абу Ханифы в Каире. Находясь там, я вместе с прихожанами совершил дневную молитву "Аср", и когда мы закончили, человек, стоявший за мной, спросил с некоторой агрессией: "Почему ты не держал руки перед собой во время молитвы?" Я ответил с уважением и учтивостью, что маликиты предпочитают держать руки опущенным, а я маликит. Его реакция была следующая: "Иди в маликитскую мечеть и молись там". Я покинул мечеть с чувством возмущения и горечи, а более в'сего - недоумения.

Учитель из Ирака улыбнулся мне и сказал, что он - шиит. Немного смущенный его ответом, я необдуманно выпалил:

— Если бы я знал, что вы шиит, то никогда не стал бы разговаривать с вами.

— Потому что вы - не мусульмане. Вы поклоняетесь Али ибн Абу Талибу, а умеренные среди вас поклоняются Аллаху, но не признают посланнической миссии Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!). Вы браните архангела Джабриила за то, что он самовольно изменил приказ, и вместо того, чтобы передать откровение Али, отдал его Мухаммаду.

Я продолжал сыпать подобными историями, а мой собеседник слушал их внимательно, иногда с улыбкой, иногда с изумлением. Когда я, наконец, закончил, он спросил:

— Если учителя имеют такие взгляды, то как мы можем винить простых людей, едва получивших какое-то образование.

— Вы меня извините, - ответил он, - но откуда вы взяли все эти фальшивые, голословные утверждения?

Я сказал, что эту информацию я получил из известных книг, и, вообще, так все говорят, это общеизвестно.

— Оставим в покое людей, но не могли бы вы мне сказать, что за книги вы читали?

Я перечислил несколько книг типа "Фаджр аль-Ислам, Ду'а аль-Ислам и Зухр аль-Ислам" Ахмеда Амина и другие. Тогда он спросил:

— А с каких пор Ахмед Амин является авторитетом шиизма? Чтобы быть беспристрастным и объективным, надо обращаться к оригинальным источникам.

— Зачем я буду исследовать предмет, который уже и так достаточно изучен? - возразил я.

— Когда Ахмед Амин посетил Ирак, я был одним из тех преподавателей, с которыми он встретился. И когда мы стали упрекать его за то, что он написал о шиизме, он ответил, что очень сожалеет об этом, что он ничего не знал о шиизме, что вообще первый раз встретил шиитов. И тогда мы ему сказали, что его оправдания еще хуже, чем его ошибка: как он мог писать такие ужасные вещи, если вообще ничего о нас не знал.

— Брат, - добавил он, - если мы будем судить иудеев и христиан по Святому Корану, они не примут такого суда, вопреки тому, что наш Коран - это абсолютное доказательство. Следовательно, мы должны показывать им их ошибки по их книгам, и тогда доказательство будет сильнее, согласно высказыванию: среди них есть один, кто носит свидетельство против них. Его слова были для меня как холодная вода для жаждущего, я изменил свое отношение к нему, превратившись из критика в человека, готового слушать и думать. Мне ничего не оставалось, как продемонстрировать определенную скромность и выслушать его, ибо в том, что он говорил, были логика и сильные аргументы.

— Так ты один из тех, кто верит в посланничество нашего Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!)? - спросил я.

— Все шииты верят в это. Брат, тебе лучше самому разобраться в этом вопросе, чтобы у тебя не оставалось никаких сомнений относительно твоих братьев шиитов, потому что сомнение может быть грехом.

— Если ты действительно хочешь знать правду, видеть ее собственными глазами и лично во всем разобраться, - добавил он, - я приглашаю тебя в Ирак, там ты сможешь встретиться с шиитскими алимами и запросто с ними пообщаться. Тогда ты признаешь, что многое из того, что о нас говорят - это злая преднамеренная ложь.

— Это было моей мечтой - однажды побывать в Ираке и посетить места, связанные с Исламской историей, с аббасидским халифатом, и, в особенности, с Харун аль-Рашидом. - сказал я. - Но, во-первых, мои финансовые ресурсы ограничены, и у меня хватит денег только на то, чтобы совершить Умру, а, во-вторых, мой паспорт не позволяет мне посетить Ирак.

— Ну, на первое возражение я отвечу, что, когда я пригласил тебя в Ирак, я имел в виду, что беру на себя все твои дорожные расходы между Бейрутом и Багдадом в оба конца, в Ираке ты остановишься в моем доме, будешь моим гостем. Что же касается второго возражения, то раз твой паспорт не позволяет тебе посетить Ирак, позволь оставить это на усмотрение Аллаха, хвала Ему, Всевышнему, и если Аллах распорядится так, что твой визит должен состояться, он состоится, даже без паспорта. Однако, мы попытаемся получить для тебя въездную визу, как только прибудем в Бейрут.

Такое предложение меня очень обрадовало, я обещал своему новому другу дать ответ на следующий день, если пожелает Всевышний Аллах.

Чтобы серьезно все обдумать, я вышел на палубу подышать свежим воздухом. Море, простиравшееся до горизонта, уносило мои мысли далеко-далеко. Я благодарил Господа, создателя вселенной, который сделал так, чтобы я оказался в это время в этом месте. Я просил Его, хвала Ему, Всемогущему, защитить меня от зла и от нечистого, и хранить меня от заблуждений и ошибок.

Блуждающие мысли привели меня к воспоминаниям: я воскрешал в памяти различные события своей жизни... С самого раннего детства и вплоть до этого дня я был счастлив и мечтал о еще лучшем будущем... Я чувствовал себя так, будто Аллах и Его Посланник окружили меня особой заботой. Глядя в сторону Египта, берега которого время от времени показывались на горизонте, я вспоминал, как поцеловал рубашку Посланника Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!), это было самое драгоценное воспоминание о Египте.

Слова этого шиита наполнили мое сердце огромной радостью, теперь становилась реальностью моя старая мечта - посещение Ирака, страны, напоминающей мне двор аль-Рашида и аль-Манума, основавшего Дар-аль-Хикмах, куда стремились студенты с Запада в те времена, когда Исламская цивилизация переживала свой пик. Кроме этого, Это была родина Шейха Абдул Кадира аль-Джилани, слава о котором достигла всех стран, его суфийский орден проник в каждую деревню..., а высокий уровень его интеллекта еще никто не превзошел. Такое воплощение мечты было, как я думал, новым проявлением божественной заботы обо мне. Из состояния глубокой задумчивости меня вывел звук громкоговорителя, призывающего всех пассажиров на обед. Я направился в сторону столовой, но у входа увидел толпу кричащих суетящихся людей, пытающихся войти внутрь.

Неожиданно я почувствовал, как шиит взял меня за рукав со словами:

— Иди сюда, брат, не стоит беспокоиться, мы поедим попозже без этой толпы. Кстати, я тебя повсюду искал. Ты уже помолился?

Тогда он предложил мне присоединиться к его молитве, а позднее, когда утихнет вся эта суета и толкотня, прийти и поесть.

Эта идея мне понравилась, мы прошли в уединенное место, где совершили омовение, а затем я попросил его быть имамом, т.е. встать впереди, намереваясь проверить его, посмотреть, как он будет молиться, а самому помолиться позднее. Как только он начал призыв на молитву магриб, а затем прочел суры из Корана и несколько ду'а, я передумал. Мне казалось, что молитву возглавляет один из благочестивых и богобоязненных сподвижников Пророка, о которых я так много читал. После окончания намаза он прочитал длинную молитву, которую я не слышал ни у себя на родине, ни в других известных мне странах. Я испытывал душевный покой всякий раз, когда слышал восхваление Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!) и его семьи и пожелание им всего того, что они действительно заслужили.

После молитвы я заметил слезы в его глазах, при этом я услышал, как он просит Аллаха открыть мои глаза и вести меня верным путем.

Когда мы пришли в столовую, она была почти пуста, он не садился, пока я не сяду и, когда принесли еду, он поменялся со мной блюдами, т.к. на его тарелке было больше мяса.

Этот человек заботился обо мне, как будто я был его гостем, он развлекал меня разными абсолютно неизвестными историями, касающимися еды, питья и правил поведения за столом. Его манеры мне очень нравились. Он предстоял на вечернем намазе, который он завершил длинными молитвами, и в конце я даже расплакался. Я просил Аллаха, хвала Ему, чтобы Он избавил меня от подозрений в адрес этого человека, потому что "сомнение может быть грехом" . Но кто знает?

Этой ночью мне приснился Ирак и сказки "Тысяча и одной ночи". Под утро мой друг разбудил меня призывом на молитву, мы совершили намаз, а затем сели и поговорили немного о милосердии Аллаха по отношению к мусульманам. Потом мы снова уснули, и, когда я опять проснулся, то увидел его сидящим на кровати с четками в руках, и поминающим имя Аллаха. Это окончательно развеяло все мои подозрения относительно этого человека, я стал чувствовать себя в его присутствии абсолютно свободно и попросил у Аллаха прощения.

Во время завтрака мы услышали объявление по громкоговорителю о том, что наш теплоход приближается к ливанским берегам, и, с помощью Аллаха, мы будем в гавани Бейрута через два часа. Он спросил меня, подумал ли я над его предложением и каково мое решение. Поблагодарив его за приглашение, я ответил, что если Аллах пожелает, и я получу въездную визу, то почему бы и нет.

В Бейруте мы провели одну ночь и затем отправились в Дамаск. Прибыв туда, мы сразу пошли в иракское посольство, где получили визу с неправдоподобной быстротой. Когда мы покинули посольство, он поздравил меня и мы возблагодарили Аллаха за Его помощь.

МОЙ ПЕРВЫЙ ВИЗИТ В ИРАК

Из Дамаска в Багдад мы выехали на одном из автобусов неджефской компании.

В момент нашего прибытия температура воздуха в Багдаде доходила до сорока градусов. Дом моего друга находился в квартале Джалима в районе Уммал. К счастью, в этом доме были кондиционеры. После небольшого отдыха мой друг принес мне длинную рубаху, которую называют "дидждаша", а также немного еды и фруктов. Затем в комнату вошли члены его семьи, они вежливо и с большим уважением приветствовали меня, отец даже обнял меня, как если бы мы были знакомы раньше. Мать моего друга стояла у двери в длинном черном одеянии и также приветствовала меня. Друг извинился за то, что она не может подать мне руки, здесь это не было принято. Мне понравились их манеры и я сказал про себя: "Похоже, что эти люди, которых мы считаем отклонившимися, соблюдают религиозные традиции больше, чем мы". За время нашего совместного путешествия я успел отметить превосходные манеры моего друга, его достоинство и благородство. Он производил впечатление скромного и невиданно благочестивого человека. И здесь, у него в гостях, я не чувствовал себя чужаком, напротив, мне было уютно и хорошо как дома.

Когда стемнело, мы поднялись на крышу дома, где для нас были приготовлены кровати. Я не мог заснуть, пребывая в состоянии перевозбуждения: неужели я действительно в Багдаде рядом с Сиди Абдул Кадиром аль-Джилани? Мой друг рассмеялся и спросил, что тунисцы думают об Абдул Кадире аль-Джилани.

Я начал рассказывать о чудесах, которые приписываются шейху, о разных местах, основанных и названных в его честь. Я сказал ему, что шейх - это "Центр круга", и как Мухаммад - Пророк Аллаха - господин всех пророков, так Абдул Кадир - господин всех святых. Его стопы на шеях всех святых, и ему принадлежит высказывание: "Все обходят дом семь раз, я же обойду его с моими палатками".

Я старался убедить своего друга, что шейх Абдул Кадир является своим последователям и заботится о них, если они больны, и утешает их, если они огорчены. Наверное в этот момент я забыл о столь повлиявших на меня ваххабитах, с точки зрения которых все это просто политеизм. Заметив в своем слушателе недостаток энтузиазма и усомнившись в правильности своих слов, я спросил о его мнении.

— Сейчас хорошенько поспи и дай отдохнуть твоему уставшему телу, а завтра, если захочет Аллах, мы посетим могилу Шейха Абдул Кадира.

В восторге от новости я хотел только, чтобы поскорее наступил рассвет. Но усталость взяла свое, и я проснулся только, когда солнце уже осветило меня. Утренняя молитва была пропущена. Мой друг рассказал, что несколько раз пытался меня разбудить, но безуспешно, и пришлось дать мне как следует отдохнуть.

АБДУЛ КАДИР АЛЬ-ДЖИЛАНИ И МУСА АЛЬ-КАЗИМ

После завтрака мы отправились к могиле шейха. Наконец место, которое я давно мечтал увидеть, открылось перед нами. Я не выдержал и побежал, как если бы я надеялся увидеть самого шейха и прыгнуть к нему на колени.

Вокруг могилы собралась толпа посетителей, напоминавших паломников в Доме Аллаха. Некоторые из них бросали сладости, я смешался с толпой, быстро поймал пару конфет и съел одну на счастье, а вторую положил в карман, как сувенир. Помолившись и прочитав несколько ду'а, я выпил воды из источника, как если бы это была вода Замзама.

Моему другу пришлось подождать, пока я надписывал несколько открыток своим друзьям в Тунис. Они должны были увидеть фотографию гробницы Абдул Кадира с ее зеленым куполом. Таким образом мне хотелось показать моим друзьям и родственникам в Тунисе, насколько высоко мое положение, благодаря которому я попал в такое место, до которого они никогда не смогут добраться.

Мы перекусили в популярном ресторане в центре города, после чего мой друг привез меня в место под названием "Казимийя". Это слово я услышал, когда он объяснялся с таксистом. Выйдя из машины, мы присоединились к потоку людей - детей, женщин и мужчин, движущихся в одном направлении. Каждый нес что-то в руках, и это напомнило мне Хадж. Я не знал, куда мы идем, пока не заметил сверкание, исходящее от золотых куполов и минаретов. Тогда я понял, что передо мной шиитская мечеть: раньше мне доводилось слышать, что они украшают свои мечети золотом и серебром вопреки тому, что Ислам запрещает делать это. Я не очень удобно себя чувствовал, когда мы входили в мечеть, но у меня не было выбора - я должен был уважать религиозные чувства своего друга.

Когда мы вошли в первую дверь, я, заметив, что некоторые пожилые люди прикасаются к ней и целуют ее, потрудился прочесть табличку, которая гласила: "Женщинам без покрывала вход воспрещен", далее следовало высказывание Имама Али: "Придет день, когда женщины будут показываться в прозрачных одеждах или вообще голые..."

У входа в саму гробницу мой друг стал читать соответствующую молитву, а я тем временем принялся разглядывать ворота. Меня изумило, что они были покрыты аятами из Святого Корана, выгравированными по золоту. Мой друг вошел внутрь, я последовал за ним, мысленно вспоминая разные известные мне легенды и мифы, проклинающие шиизм. Внутри гробницы я увидел такие гравировки и такой декор, каких еще никогда не встречал, я был поражен и чувствовал себя так, будто попал в новый, неизвестный мир. Время от времени я с отвращением смотрел на людей, обходящих могилу, плачущих и целующих ее решетки и углы в то время, когда другие совершали молитву рядом с могилой. В этот момент мне на память пришло предание Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!): "Аллах проклял иудеев и христиан за то, что они возводили храмы на могилах своих святых". Я отошел от своего друга, который, войдя, сразу начал плакать. Оставив его молиться, я приблизился к табличке, текст которой главным образом касался посещения этого места, но большую часть я не понял: здесь упоминались странные незнакомые мне имена. Отойдя в угол, я прочел Открывающую суру Корана (Фатиху) и попросил у Аллаха милости для человека, лежащего в этой могиле: "О Аллах, если этот покойный - мусульманин, то смилуйся над ним, ибо ты знаешь его лучше, чем я". Мой друг приблизился ко мне и прошептал мне на ухо:

— Если у тебя есть какое-то желание, то попроси о нем у Аллаха, мы называем это место "вратами просьб".

Не обращая особого внимания на его слова, я разглядывал стариков в черных и белых чалмах, со следами поклонов на лбах, с длинными надушенными бородами, придававшими им еще более достойный и внушительный вид.

Я заметил, что, войдя внутрь гробницы, они сразу начинали плакать, и я спросил себя: "Неужели все эти слезы ошибочны? Возможно ли, что все эти старики не правы?"

В состоянии растерянности и изумления я покидал это странное место, наблюдая, как мой друг шел пятясь в знак уважения, чтобы не повернуться спиной к гробнице.

— Хвала Аллаху! Вы, братья сунниты, игнорируете сущность и держитесь за шелуху! - воскликнул он.

— Что ты имеешь в виду под сущностью и шелухой? - с раздражением спросил я. Друг примирительно ответил:

— Мой брат, с момента твоего приезда в Ирак ты не переставая говоришь об Абдул Кадире аль-Джилани, а кто он - Абдул Кадир аль-Джилани, и почему он должен так привлекать твое внимание?

— Он - один из потомков Пророка. И если бы был пророк после Мухаммада, это был бы Абдул Кадир аль-Джилани, да будет Аллах им доволен, - выпалил я с гордостью.

— Да, - ответил я без колебания. На самом деле мои познания в истории Ислама были очень незначительны, потому что наши учителя препятствовали тому, чтобы мы ее изучали, они утверждали, что это темная история, не стоящая того, чтобы ее читать. Я помню, например, как на уроке арабской риторики мы проходили речь "Шакшакыйя" из книги "Нахдж аль-Балага" Имама Али, и я, как и многие другие студенты, был несколько озадачен, когда мы с ней ознакомились. Но в отличие от других я осмелился задать следующий вопрос: "Правда ли это слова Имама Али?" Он ответил: "Определенно, кто еще был так красноречив, кроме него? Если бы это не были его высказывания, зачем бы тогда такие мусульманские ученые как Шейх Мухаммада Абдух, муфтий Египта, занимались комментариями к ним? "Но, - возразил я, - Имам Али обвиняет Абу Бакра и Умара в том, что они украли у него право наследовать халифат".

Учитель был оскорблен, сделал мне страшный выговор и выгнал из класса, добавив при этом: "Мы изучаем арабскую риторику, а не историю. Мы не занимаемся изучением темных эпизодов истории и кровавых войн между мусульманами, и как Аллах очистил наши мечи от их крови, позволь нам очистить наши языки от порицаний в их адрес".

Меня не удовлетворила такая аргументация, я был возмущен тем, как этот учитель преподает риторику, лишая ее всякого смысла. Я пытался, пользуясь разным случаями, изучить историю Ислама, но у меня не было достаточного количества источников, а также возможности купить нужные книги. Я также не нашел ни одного ученого человека, который бы интересовался этим предметом, у меня сложилось впечатление, что все они договорились забыть об этой теме и не возвращаться к ней. Во всяком случае, не было ни одного, кто имел бы книгу, полностью освещающую историю Ислама.

Когда мой друг спросил о моих познаниях в истории, я хотел сразу ему возразить, и, поэтому, ответил позитивно, но мой ответ на самом деле мог бы прозвучать так: "Это темная история, полная гражданских междоусобиц, интриг и противоречий".

— А ты знаешь, когда родился Абдул Кадир аль-Джилани? - спросил он.

— Приблизительно между шестым и седьмым веком.

— И сколько веков прошло между ним и Посланником Аллаха?

— Если мы допустим, что столетие включает два поколения, то тогда Абдул Кадира аль-Джилани и Посланника Аллаха разделяют как минимум двенадцать поколений.

— Это гробница Мусы ибн Джафара ибн Мухаммада ибн Али ибн Хусейна ибн Фатимы аз-Захры, между ним и его пра-пра-прадедушкой, Посланником Аллаха, всего четыре поколения. Действительно, он родился во втором веке Хиджры, так кто ближе к Посланнику Аллаха, Муса или Абдул Кадир?

— Конечно Муса. Но почему мы не знаем его и не слышим, чтобы кто-то на него ссылался?

— Вот в этом-то все и дело. И именно поэтому я сказал и позволю себе повторить, это вы игнорируете сущность и держитесь за шелуху, так что, пожалуйста, не обвиняй меня, а я в свою очередь прошу меня извинить.

Так мы говорили, время от времени останавливаясь, пока не дошли до одного учебного заведения, где студенты и преподаватели обсуждали различные идеи и теории. Когда мы уселись, мой друг начал высматривать кого-то, как если бы у него заранее была назначена встреча.

К нам подошел человек, мы поздоровались, и из их разговора с Мунимом я понял, что они коллеги по университету, и скоро подойдет еще один человек.

— Я привел тебя сюда, - сказал мой друг, - чтобы познакомить с одним ученым, он преподает историю в багдадском университете, и его диссертация посвящена Абдул Кадиру аль-Джилани, с помощью Аллаха, он будет тебе полезен, к сожалению, я не специалист в истории.

Мы выпили немного холодного сока, пока не подошел историк, я был представлен ему, а затем Муним попросил его вкратце изложить точку зрения объективной истории на Адбул Кадира аль-Джилани. После новой порции прохладительных напитков историк задал мне несколько вопросов обо мне самом, о моей стране и работе и попросил рассказать о репутации Абдул Кадира аль-Джилани в Тунисе.

Я дал ему полную информацию по этому предмету и рассказал, что люди думают, что Абдул Кадир нес Посланника Аллаха на своей шее в ночь Ми'раджа, когда Джибриль опоздал, боясь сгореть. Посланник Аллаха сказал тогда: "Мои стопы на твое шее, и твои стопы будут на шеях всех святых до дня Суда".

Историк рассмеялся, услышав эту историю, я же подумал, что вряд ли он смог так смеяться, если бы тунисский учитель стоял перед ним!

После короткой дискуссии о святых и благочестивых людях он рассказал мне, что семь лет он проводил исследования, и в течение этого времени побывал в Лахоре и Пакистане, Турции, Египте, Великобритании и во всех других местах, где были какие-либо манускрипты, приписываемые Адбул Кадиру аль-Джилани. Он их тщательно исследовал, фотографировал, но не мог найти ни одного доказательства, свидетельствующего о том, что Абдул Кадир аль-Джилани был потомком Посланника. Все, что он нашел - это высказывание, приписываемое одному из его потомков, в котором он говорит: "... и мой предок - Посланник Аллаха". Возможно, этот ученый человек так интерпретировал высказывание Посланника: "я - дед [предок] каждого благочестивого человека". Он также проинформировал меня о том, что недавние исторические исследования подтвердили, что Абдул Кадир аль-Джилани был не арабом, а персом по происхождению, он происходил из маленького города в Иране под названием Джилан. В Багдад он приехал учиться, а затем преподавал там, это было в период морального упадка. Он был богобоязненный человек и люди любили его, поэтому, когда он умер, они основали суфийский орден Кадирийя в его честь, как в случае с любым суфийским орденом. Он добавил:

— Действительно, в определенном смысле арабы находятся в плачевном положении.

Тут в моей душе разыгрался ваххабитский пыл и я сказал:

— Следовательно, доктор, вы по идеологии ваххабит, это они верят, что, как выговорите, святых нет.

— Нет, - возразил он, - я не являюсь последователем ваххабитский идеологии. Очень жаль, что у мусульман есть тенденция преувеличивать и брать крайние точки зрения. Они либо верят во все легенды и мифы, которые не базируются на логике и каноническом законе, либо отрицают все, даже чудеса нашего Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!) и его высказывания, потому что они не соответствуют их образу мыслей. Например, суфии верят, что шейх Абдул Кадир аль-Джилани может находиться, допустим, в Тунисе и Багдаде одновременно. Он может лечить больного человека в Тунисе и одновременно спасать тонущего человека в реке Тигр в Багдаде. Это преувеличение. В противовес суфийскому образу мыслей ваххабиты все отрицают, они говорят, что даже вера в заступничество Пророка - политеизм. А это уже небрежное отноение к религии. Нет, мой брат! Как сказал Аллах в Его славной Книге:

"И вот Мы создали средь вас такую общину, чтобы вы стали примером для других [людей], вам же примером был бы Посланник...".[5]

Мне очень понравилось это небольшое выступление, я с благодарностью заверил своего нового знакомого, что его аргументы меня вполне убедили. Тогда он достал портфель, и вручил мне в подарок свою книгу об Абдул Кадире аль-Джилани. Потом он пригласил меня к себе домой, но я, извинившись, отказался, и мы еще некоторое время говорили о Тунисе и Северной Африке, пока не вернулся мой друг. Весь день мы провели в визитах и дискуссиях и только вечером вернулись домой.

Я чувствовал себя таким уставшим и изнуренным, что сразу пошел спать. Утром я встал рано и принялся читать книгу, посвященную жизни Абдул Кадира аль-Джилани, и к тому времени, когда мой друг проснулся, уже прочитал половину. Он несколько раз звал меня завтракать, но я отказывался есть, не дочитав книгу. Я не мог оторваться от нее, и чем дольше я ее читал, чем глубже погружался в состояние скептицизма, которое не покидало меня до самого отъезда из Ирака.

СКЕПТИЦИЗМ И СОМНЕНИЕ

Три дня, проведенных мной у Мунима, я отдыхал и обдумывал информацию, полученную от новых знакомых. Эти люди свалились на меня как с Луны. Почему нам говорили о них такие отвратительные вещи, и почему я должен ненавидеть и презирать их, ничего о них не зная? Может причина этому - слухи о том, что они поклоняются Али, считают своих имамов богами, верят в реинкарнацию и почитают камни больше, чем Аллаха. Что они, как мне рассказывал вернувшийся из Хаджа отец, пришли на могилу Пророка, чтобы бросить в нее грязь, но были схвачены саудовцами и приговорены к смерти...

Не удивительно, что наслушавшись всего этого, другие мусульмане ненавидят их, презирают и даже борются с ними.

Но как я мог верить всем этим слухам, после того, что увидел собственными глазами и услышал собственными ушами?

Я провел около недели среди этих людей, но не увидел и не услышал от них ничего, что было бы несовместимо с логикой. Действительно, мне нравились их молитвы и манеры, а также уважение, которое они оказывали своим алимам, мне даже хотелось быть одним из них. Я продолжал спрашивать себя: "Неужели это правда, что они ненавидят Посланника Аллаха?" И каждый раз, при моем упоминании имени Посланника Аллаха (а я упоминал его довольно часто, чтобы проверить их) они искренне восклицали: "Да благословит Аллах Мухаммада и его потомство". Сначала я думал, что они лицемеры, но потом я изменил свое мнение, особенно после того, как прочитал некоторые их книги. В них я нашел такое величайшее уважение и преклонение перед Посланником, которого не встретишь ни в одной из наших книг. В частности, они верят в абсолютную непогрешимость Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!) до и после его миссии. Мы же, сунниты, верим, что он непогрешим только в передаче Святого Корана, во всем остальном это обычный человек, способный совершать ошибки. У нас есть много примеров того, как Пророк ошибался, и сподвижники его поправляли. Шииты отказываются принять даже возможность того, что Пророк мог быть в чем-то не прав, и другие указывали ему на его недостатки. Как же я мог после этого поверить, что они ненавидят Посланника Аллаха? Как? Однажды во время разговора с моим другом я попросил его искренне ответить на мой вопрос, и между нами произошел следующий диалог:

— Вы ставите Али, да будет доволен им Аллах и да почтит его, на один уровень с пророками: всякий раз, когда я слышу упоминание его имени, вы говорите: "Мир ему".

— Да, действительно, всякий раз, когда мы упоминаем имя Повелителя Правоверных или одного из Пречистых Имамов, мы говорим: "Мир ему", но это не значит, что они пророки. Они - потомки Пророка, и Аллах приказал нам молиться за них, поэтому мы можем также сказать: "Мир им и благословение Аллаха".

— Нет, брат, мы не говорим "Мир ему и благословение Аллаха" после чьих либо имен, кроме имени Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!) и предшествующих ему пророков. И это приветствие не имеет никакого отношения к Али и к его потомкам, да будет Аллах ими доволен.

— Я бы хотел попросить тебя побольше читать, чтобы ты узнал правду.

— Брат! какие книги я должен читать? Разве ты не говорил мне, что книги Ахмеда Амина не являются авторитетными источниками для шиитов, но ведь и шиитские книги не могут быть авторитетными источниками для нас, мы им не доверяем. Разве ты не знаешь, что в христианских книгах, на которые и ссылаются христиане, утверждается, что Иисус сказал: "Я сын Аллаха", в то время, как Благородный Коран, который говорит абсолютную правду, так цитирует высказывание Иисуса:

"Я говорил апостолам только то, то Ты мне велел [сказать]: "Поклоняйтесь Аллаху, моему и вашему Господу"...".[6]

— Хорошо сказано! Да, я так говорил. То, что сейчас от тебя требуется, это, вооружившись логикой и здравым смыслом, в своей аргументации исходить только из Благородного Корана и достоверной сунны, раз мы мусульмане, а если бы мы говорили с иудеями или христианами, то нам пришлось бы базировать свои аргументы на чем-нибудь еще.

— Хорошо, но в каких книгах я найду правду? Каждый автор, каждая группа, каждое учение претендуют на правоту.

— Я дам тебе реальные данные, с которыми согласны все мусульмане, не зависимо от того, к какому течению или группе они принадлежат, но ты этих данных не знаешь.

— Ты читал комментарии к следующему аяту из Корана:

"Воистину, Аллах и Его ангелы благословляют Пророка. О вы, которые уверовали! Благословляйте Его и приветствуйте усердно".[7]

Все комментаторы, шиитские и суннитские, передают, что сподвижники Пророка, к которым обращен данный аят, пришли к Пророку и спросили: "О Посланник Аллаха, мы знаем, как приветствовать тебя, но мы не знаем, как молиться за тебя".

Он ответил: "Говорите: "Аллах, благослови Мухаммада и его семью так же, как ты благословил Ибрахима и его семью в мире". Вы достойны похвалы и славы, и не молитесь за меня укороченной молитвой (ал-батра')". Они спросили: "А что это за укороченная молитва?" Он сказал: "Почему вы говорите: "Аллах, благослови Мухаммада", - и останавливаетесь, а ведь Аллах совершенен и принимает только совершенство". После этого сподвижники последовали приказу Пророка и совершали за него полную молитву.

Любить вас - приказ Аллаха, ниспосланный в Коране.

Вы бесконечно благородны, и молитва того, кто не благословит вас, не будет принята".

Я очень внимательно слушал моего друга, его слова затронули мое сердце и нашли там позитивный отклик.

Действительно, я читал об этом в каких-то книгах, правда, я забыл их названия, и я признался ему, что когда мы благословляем Пророка, мы включаем также его семью и сподвижников, но в приветствии мы не выделяем особо Али, как это делают шииты.

— Это величайший суннитский имам, и его книга - наиболее авторитетная после Книги Аллаха. Тогда он встал и достал "Сахих аль-Бухари" из своей библиотеки, затем он нашел нужную страницу и попросил меня прочитать: "Как передал тот-то и тот-то, Али - Мир ему - ..." Я был весьма удивлен, подумав даже, что это не "Сахих аль-Бухари", и еще раз изучил эту страницу и обложку. Друг, заметив мое сомнение, взял у меня книгу и открыл другую страницу, где было написано: "Али ибн аль-Хусейн - Мир ему - ..." После этого я мог только сказать:

Он остался доволен моим ответом и покинул комнату, оставив меня в состоянии глубокой задумчивости. Я перечитывал эти страницы снова и снова и даже проверил издательство - книга были издана и распространена компанией "аль-Халави и сыновья" в Египте.

О мой Бог! Почему я был таким самонадеянным и упрямым, а он предоставил мне столь очевидное доказательство, источником которого была одна из наших наиболее надежных книг, ведь Бухари никак нельзя заподозрить в том, что он шиит, это настоящий суннитский имам и алим. Должен ли я подчиниться им в вопросе о том, что Али достоин таких слов как "Мир ему" после каждого упоминания его имени? Но я боялся этого, потому что за этим могли последовать другие факты, которые я совсем не хотел принимать. Я уже дважды был побежден моим другом в споре: в первый раз, когда я признал, что Абдул Кадир аль-Джилани не был святым, и во второй, когда я согласился, что Муса аль-Казым - более важная фигура. Более того, я согласился, что Али заслужил слова "Мир ему", но я не хотел новых поражений, ведь всего несколько дней назад я так гордился собой, меня считали образованным человеком в Египте и учителя из аль-Азхара так хвалили меня... Сегодня я нахожу себя побитым и побежденным, и кем? Тем, кого я считал сбившимся с верного пути, слово "шиит" я всегда употреблял как ругательство.

Это высокомерие и эгоизм... Это упрямство и фанатизм.. Господи, сделай меня честным и помоги принять правду, даже если она горькая, Господи, открой мои глаза, сделай меня проницательным и веди по Твоему пути и сделай меня одним из тех, "которые прислушиваются к слову и следуют наилучшим из них".

Бог показал нам на истинность истинного и ложность ложного и наделил нас способностью различать их.

Мы с Мунимом возвращались домой и я продолжал повторять эти слова, так что мой друг произнес с улыбкой:

"А тех, которые радели за наше[дело], Мы наставим на наши пути. И, воистину, Аллах с теми, кто вершит добро!"[8]

Слово "радели" (участвовали в джихаде) в этом кораническом аяте имеет также и значение научных исследований в поисках правды, и Аллах ведет того, кто решил вести эти поиски до конца.

ПОСЕЩЕНИЕ НЕДЖЕФА

Как-то вечером мой друг сказал мне, что, если захочет Аллах, завтра мы посетим Неджеф.

— Этот город - центр обучения, а также место захоронения Али ибн Абу Талиба.

Я был удивлен, услышав, что существует известная могила Имама Али: все наши шейхи говорили, что место его захоронения неизвестно. Мы сели на автобус, который шел до Куфы, чтобы посетить Куфскую мечеть, которая является одним их известнейших Исламских памятников. Мой друг показал мне все исторические места, проводил меня в мечеть Муслима ибн Акыля и Хани ибн Урвы, вкратце рассказав, как они стали мучениками. Он отвел меня к мехрабу, где был мученически убит Имам Али. Затем мы посетили дом, где Имам жил с двумя сыновьями, нашими учителями Хасаном и Хусейном. В доме был колодец, из которого они брали воду для питья и омовения.

Я пережил несколько удивительных мгновений: настоящий мир перестал для меня существовать, я представил себе, в каком аскетизме и скромности жил Имам, будучи Предводителем правоверных, четвертым праведным халифом.

Я должен также упомянуть об удивительном гостеприимстве и скромности людей в Куфе. Всякий раз, когда мы встречали какую-нибудь группу, они останавливались и приветствовали нас, будто большинство из них знакомы с моим другом. Один из тех, кого мы встретили, оказался директором института в Куфе. Он пригласил нас к себе домой, где мы переночевали с большим комфортом. У меня было такое ощущение, будто я нахожусь среди своей семьи, среди людей моего клана. Когда они упоминали суннитов, то всегда говорили: "Наши братья сунниты". Мне было приятно побеседовать с ними, я даже задал несколько контрольных вопросов на проверку их искренности.

Мы продолжали путешествие в Неджеф, расположеный примерно в десяти километрах от Куфы. Когда мы добрались до цели, я вспомнил мечеть Казимийя в Багдаде: здесь тоже были золотые минареты, окружающие купол, выполненный из чистого золота. Мы вошли в мавзолей Имама, прочитав специальное разрешение на вход, как принято у шиитов. Внутренние покои мавзолея поразили меня даже больше, чем Казимия. Я, как обычно, встал в угол и прочитал "Фатиху", сомневаясь при этом, что в этой могиле действительно покоится тело Имама Али. Скромность того дома в Куфе, который занимал Имам, так впечатлила меня, что я подумал: "Господи, прости! Имам Али никогда не позволил бы всех этих золотых и серебряных украшений, когда столько мусульман умирают от голода по всему миру". А когда я увидел множество нищих, лежащих на улице с протянутой рукой, я сказал себе: "О шииты, вы не правы, вы должны признать хотя бы эту ошибку. Пророк (Да благословит Аллах его и род его!) послал Имама Али, чтобы тот разрушил подобные гробницы! Там как можно воспринимать все эти золотые и серебряные мавзолеи, если не как политеизм? Это по меньшей мере ошибка, Ислам не допускает подобных вещей".

Мой друг спросил меня, не хочу ли я помолиться, протягивая мне кусочек сухой глины. Я ответил резко, что мы не молимся у могил. Тогда он сказал:

В ожидании я прочел табличку, которая висела на гробнице, и заглянул внутрь через отделанную золотом и серебром решетку. Там я увидел множество монет и денежных купюр различного достоинства, брошенных посетителями как пожертвование на благотворительные работы, которые проводит мавзолей. Судя по огромному количеству денег я подумал, что к ним не прикасались около месяца, но мой друг позднее сказал, что служащие, отвечающие за чистоту, убирают деньги каждую ночь после вечерней молитвы.

Я вышел, пораженный увиденным, и подумал: "Вот если бы они дали мне часть этих денег или хотя бы раздали их бедным..." Оглядевшись по сторонам. я увидел огромную стену, окружающую внутренний двор мавзолея. Кто-то молился, кто-то слушал ораторов, стоящих на специальных платформах, некоторые издавали звуки, похожие на стенания. Заметив группу плачущих, бьющих себя по груди людей, я уже собрался спросить своего спутника об их странном поведении, но как раз в этот момент мимо нас прошла похоронная процессия. Я увидел, как один мужчина убрал белый флаг с середины площади, чтобы положить там тело. "Вот почему они плачут, - подумал я, - они кого-то потеряли".

ВСТРЕЧА С АЛИМОМ

Мы зашли в мечеть рядом с мавзолеем. Полы были устланы коврами, а стена вокруг михраба украшена выгравированными аятами из Корана великолепной каллиграфии. Недалеко от михраба с книгами в руках сидели юноши, все они были в чалмах.

Эта картина впечатлила меня: раньше мне не доводилось видеть шейхов в возрасте между тринадцатью и шестнадцатью годами, в таком одеянии мальчики выглядели очень трогательно. На вопрос моего друга о некоем сейиде они ответили, что тот предстоит на молитве. Тогда я не знал, кого он имеет в виду под "сейидом" и подумал, что это вероятно один из алимов, но позднее выяснилось, что речь шла о сейиде Хо’и, лидере шиитской общины.

Здесь стоит отметить, что титул "сейид" - учитель - у шиитов дается потомкам семьи Пророка (Да благословит Аллах его и род его!) , и будь "сейид" студентом или алимом, он носит черную чалму, а остальные алимы обычно носят белые чалмы и их называют шейхами. Другие выдающиеся личности (не алимы) носят зеленые чалмы.

Муним спросил юношей, не могу ли я посидеть в их обществе, пока он встречает сейида. Они пригласили меня и сели рядом, образовав полукруг. Всматриваясь в их лица, полные чистоты и невинности, я вспомнил высказывание Пророка (Да благословит Аллах его и род его!): "Человек рождается природным существом, а родители могут сделать его иудеем, христианином или язычником", - и я добавил про себя: "Или шиитом".

Со всех сторон я был бомбардирован довольно острыми вопросами. Но что можно было сказать этим невинным мальчикам, убежденным, что в Исламском мире полно религиозных школ, где изучается юриспруденция, Исламское право, принципы Ислама и комментарии к Корану. Они не знали, что в современном Исламском мире мы давно заменили коранические школы на детские сады, которые к тому же контролируются христианам. Неужели я должен был сказать им это, чтобы они назвали нас отсталыми? Один из подростков спросил меня, какому мазхабу следуют в Тунисе. Я ответил, что маликитскому. Услышав, как один из мальчиков засмеялся, я сделал вид, что не заметил.

— А вы знаете джафаритский мазхаб? - продолжал спрашивать подросток.

— Что это за новое имя? Нет, мы знаем только четыре мазхаба, и все, что вне их - не Ислам.

Джафаритский мазхаб - это сущность Ислама. Вы знаете, что Имам Абу Ханифа был учеником Джафара Ас-Садыка? И что Абу Ханифа сказал: "Без этих двух лет Нуман бы погиб". Я молчал, не отвечая, это имя было для меня абсолютно неизвестным. Сообразив через секунду, что, хвала Аллаху, этот Имам Джафар ас-Садык не был учителем Имама Малика, я сказал, что мы маликиты, а не ханафиты. На что он ответил:

— Четыре мазхаба происходят Один от другого: Ахмед ибн Ханбал был учеником Шафии, Шафии - учеником Малика, Малик - учеником Абу Ханифы, а Абу Ханифа - учеником Джафар ас-Садыка, таким образом все они были учениками Джафара ибн Мухаммада, он был первым, кто открыл Исламский университет в мечети своего деда - Посланника Аллаха, и под его началом занималось не меньше четырех тысяч правоведов и хадисоведов.

Меня удивила эрудиция этого юноши, казалось, он выучил все это наизусть также, как учат наизусть суры из Корана. Я был еще больше поражен, когда он начал ссылаться на исторические факты, называя при этом номера томов и глав, в нашей дискуссии он выступал скорее как преподаватель, обучающий студента. Чувствуя свою слабость перед ним, я хотел поскорее уйти, чтобы не оставаться больше в обществе этих мальчиков и не отвечать на их вопросы по юриспруденции и истории.

Он спросил меня, какому Имаму я следую. Я сказал:

— Как вы можете следовать умершему человеку, с которым вас разделяют четырнадцать веков? Если вы захотите задать ему вопрос о текущих событиях, разве он вам ответит? Я немного подумал и сказал:

— Ваш Джафар тоже умер четырнадцать веков назад, так кому же вы следуете? Он и другие юноши быстро ответили:

Я не знал, кто более ученый человек, Хо’и или Джафар ас-Садык, и поэтому я решил поскорее переменить тему. Я стал задавать им вопросы типа : "Каково население Неджефа, как далеко он от Багдада, знают ли они другие страны кроме Ирака..." Я чувствовал себя не способным соревноваться с ними в знаниях, всякий раз, когда они отвечали, я заготавливал следующий вопрос, лишь бы они сами не успели меня о чем-нибудь спросить. Я отказывался признать это, хотя внутри уже смирился с поражением. Моя слава ученого, которую я приобрел в Египте, закончилась здесь, в Неджефе, особенно после встречи с этими юношами. Я припомнил мудрые слова, адресованные всякому, кто претендует на философскую ученость: "Ты узнал одну вещь, но ты все еще не знаешь о многих других".

Я подумал, что эти юноши, должно быть, более образованы, чем шейхи, которых я встретил в аль-Азхаре, или наши тунисские шейхи.

Когда вошел сейид Хо’и в сопровождении группы величественных почтенных алимов, все встали, включая меня. Затем каждый приблизился к сейиду и поцеловал его руку, на этот раз я оставался на своем месте. Сейид не садился, пока не сели все присутствующие, затем начал приветствовать всех по отдельности, и каждый приветствовал его в ответ. Когда очередь дошла до меня, я приветствовал его как все. После этого мой друг прошептал что-то на ухо сейиду и затем жестом показал мне, чтобы я приблизился. После обмена приветствиями Муним сказал:

— Расскажи сейиду, что ты слышал в Тунисе о шиитах.

— Брат, давай забудем эти истории, которые кто-то где-то слышал, - ответил я, - мне бы больше хотелось узнать, что скажут сами шииты, получить откровенные ответы на несколько вопросов, которые я имею.

Друг, однако, настаивал, чтобы я проинформировал сейида о том, что мы думаем о шиитах. И тогда я сказал:

— Мы считаем, что шииты - более стойкие мусульмане, чем христиане и иудеи, хотя те и поклоняются Аллаху, а также признают послание Мусы (Мир ему), но мы слышали, что шииты поклоняются Али и считают его святым, и есть среди них секта, которая поклоняется Аллаху, но ставит Али на тот же уровень, что и Посланника Аллаха.

Также я рассказал ему историю о том, что Джибриль якобы изменил то, что ему было поручено, и вместо того, чтобы передать послание Али, он дал его Мухаммаду (Да благословит Аллах его и род его!).

Некоторое время сейид сидел молча с опущенной головой, затем посмотрел на меня и сказал:

— Мы верим в то, что нет Бога кроме Аллаха, и что Мухаммад (Да благословит Аллах его и род его!) - Посланник Аллаха, и что Али - только слуга Аллаха.

— Посмотрите на этих людей, как им промыли мозги ложными слухами, и это меня не удивляет, от других людей мне приходилось слышать истории и похуже, поистине нет власти и силы, кроме как у Аллаха, Высочайшего, Величайшего.

— Еще когда мне было десять лет, я знал наизусть половину Корана", - ответил я.

— А вы знаете, что все мусульмане, независимо от толка, согласны в том, что Святой Коран - один, у нас тот же Коран, что и у вас?

— Вы читали слова Аллаха, хвала Ему, Величайшему:

"Мухаммад всего лишь посланник. До него тоже были посланники..."[9]

"Мухаммад - Посланник Аллаха. Те, кто с ним, суровы к неверным и милосердны друг к другу..."[10]

"Мухаммад - не отец кого-либо из ваших мужей, а только Посланник Аллаха и печать пророков..."[11]

— Да, я знаю все эти коранические аяты, - ответил я.

— Где здесь говорится об Али? Если наш Коран говорит, что Мухаммад (Да благословит Аллах его и род его!) - Посланник Аллаха, то откуда пришла эта ложь?

Я промолчал, не зная, что ответить. Он добавил:

— Что же касается предательства Джибриля, да простит меня Бог, это еще хуже, чем первое, ведь когда Аллах посылал Джибриля к Мухаммаду (Да благословит Аллах его и род его!), тому было сорок лет, а Али был мальчиком шести или семи лет, так как мог Джибриль ошибиться и перепутать Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!), взрослого мужчину, и Али - ребенка?

После этого он довольно долго молчал, а я задумался над его словами, которые показались вполне логичными и произвели на меня глубокое впечатление. Я спрашивал себя, почему мы не исходили из такого рода умозаключений.

— Я бы хотел сообщить вам, что шиизм - единственный из всех толков в Исламе, который верит в непогрешимость Пророков и Имамов, так что если наши Имамы (Мир им) непогрешимы, а они человеческие существа, такие же, как мы, то как насчет ангела, любимца Аллаха, которого Он назвал "Верный дух"?

— Откуда же приходят все эти слухи? - спросил я.

— От врагов Ислама, которые хотят разделить мусульман на группы, воюющие друг с другом, в то время как мусульмане - братья, и будь они шииты или сунниты, все они поклоняются Единому Аллаху, для них нет других богов, у них один Коран, один Пророк и одна Кыбла. Шииты и сунниты расходятся только в вопросах юриспруденции, но в этих вопросах расходятся и различные направления внутри суннизма, так Малик не по всем вопросам согласен с Абу Ханифой, а тот в свою очередь не во всем согласен с Шафии и т.д.

— Значит, все, что о вас говорят - ложь? - спросил я.

— Хвала Аллаху, вы умный человек, способный многое понять, и вы проехали по земле, населенной шиитами и достигли ее центра. Приходилось ли вам слышать что-либо, подтверждающее эти слухи?

— Нет, я не видел и не слышал ничего кроме хорошего, и я благодарю Аллаха за тот случай, что свел меня с господином Мунимом, ведь только благодаря ему я нахожусь в Ираке, и я действительно узнал много вещей, о которых прежде и не подозревал.

— Действительно, я узнал много нового, к примеру, от этих мальчиков, и был бы рад иметь возможность как они учиться в этой религиозной школе.

— Добро пожаловать, если вы хотите учиться, для вас здесь всегда найдется место.

Все приветствовали это предложение сейида, особенно мой друг Муним, чье лицо светилось от радости.

— Но я женатый человек, у меня два мальчика, - предупредил я.

— Мы позаботимся о вашем удобстве, жилье и всем, что вам нужно, но главное - это учеба, - заключил сейид.

Я немного подумал и сказал себе: "Это кажется неприемлемым - опять становиться студентом после пяти лет работы преподавателем и теоретиком преподавания. Нелегко так поспешно принять решение".

Поблагодарив сейида Хо’и за предложение, я сказал, что серьезно все обдумаю после возвращения из Умры, а сейчас я прошу дать мне какие-нибудь книги. Несколько ученых тут же встали, сходили в свои кабинеты, и через несколько минут каждый из них подарил мне по книге, так что у меня собралось больше семидесяти книг. Я сразу понял, что не смогу взять их с собой, тем более в Саудовскую Аравию, где каждую книгу, провозимую через границу, проверяет цензура. Это делается для того, чтобы новые идеи, особенно те, что не согласуются с господствующей идеологией, не проникали в страну. Но мне не хотелось терять эти книги, ведь я не встречал ничего подобного за всю мою жизнь. Я сказал своему другу и остальным присутствующим, что мне предстоит длинное путешествие через Дамаск и Иорданию в Саудовскую Аравию, а обратный путь будет еще длиннее, мне придется проехать через Египет и Ливию, чтобы достичь Туниса. И кроме веса этих книг, главной проблемой является то, что большинство стран запретит их ввоз.

— Оставьте ваш адрес и мы пришлем книги, - предложил сейид.

Эта идея мне очень понравилась, я вручил ему мою визитную карточку с тунисским адресом. Отблагодарив сейида за гостеприимство, я уже собирался уходить, когда он встал и сказал:

— Пусть Аллах защитит вас, и если вы будете у могилы моего предка Посланника Аллаха, передайте ему мои приветствия.

Все, включая меня самого, были тронуты его словами, заметив, что в его глазах появились слезы, я сказал про себя: "Да простит меня Аллах, разве может такой человек лгать или ошибаться, его благочестивость, доброта и скромность говорят, что он действительно потомок Пророка". Я не мог удержаться и, несмотря на протест, поцеловал его руку.

Когда я поднялся, все встали и пожелали мне доброго пути. Несколько молодых юношей, студентов религиозной школы, проводили меня и попросили адрес для переписки, который и был им дан.

Мы вернулись обратно в Куфу, получив приглашение от одного из друзей Мунима, по имени Абу Шуббар, и провели у него целую ночь, общаясь с группой молодых интеллектуалов. Среди них был один студент сейида Мухаммада Бакыра ас-Садра, он предложил мне встретиться с учителем и пообещал организовать такую встречу через день. Идея понравилась Муниму, однако он извинился, что не сможет участвовать в этой встрече: у него на этот день было уже назначено деловое свидание в Багдаде. Мы договорились, что я останусь на три - четыре дня у Абу Шуббара, пока Муним не вернется обратно.

Он покинул нас вскоре после ночной молитвы, а мы отправились спать. Общаясь с этими молодыми студентами, я многое узнал, особенно меня поразило разнообразие предметов, изучаемых ими в религиозных школах. Кроме собственно Исламских дисциплин, включающих Исламский закон (шариат) и Исламскую теологию (тавхид), они изучали экономику, социологию, политику, историю, астрономию и еще несколько предметов.

ВСТРЕЧА С СЕЙИДОМ МУХАММАДОМ БАКЫРОМ АС-САДРОМ

По пути к сейиду Мухаммаду Бакыру ас-Садру Абу Шуббар был со мной очень почтителен. Он рассказал об известных алимах, о таклиде, пока мы наконец не вошли в дом. Сейида Садра мы увидели в окружении множества студентов. При нашем появлении он встал, приветствуя нас, я был представлен, он тепло со мной поздоровался и усадил меня рядом с собой. Затем он начал расспрашивать меня о Тунисе и Алжире, об известных алимах, таких, как Хыдр Хусейн и Захир ибн Ашур и других. Мне нравилась его манера общения, несмотря на его высокое положение и уважение, которым он пользовался среди студентов, я обнаружил, что с ним очень легко разговаривать, было такое ощущение, будто мы давно знакомы.

Присутствовать на этой встрече было очень интересно: я слышал вопросы студентов и ответы на них. Я оценил идею таклида - выбора муджтахида из ныне живущих алимов, могущего ответить на любой вопрос прямо и ясно. Шииты это настоящие мусульмане - понял я - они поклоняются Одному Аллаху и верят в посланническую миссию нашего Пророка Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!). С начала у меня было подозрение, что все, виденное мной - это спектакль, или, как они говорят, "такыйя", т.е. они только делают вид, а на самом деле не верят; в то, что говорят. Но эти подозрения быстро исчезли, ведь невозможно представить, чтобы сотни людей, которых мне приходилось видеть и слышать, координировали свои действия в этом представлении, да и зачем они должны это делать? Кто я такой, чтобы они до такой степени прибегали к "такыйя" в общении со мной. И все их книги, будь то старые, написанные несколько столетий назад, или современные, все открыто признавали Единство Аллаха и восхваляли его посланника Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!). Здесь, в доме Сейида Мухаммада Бакира ас-Садра, известного религиозного авторитета в Ираке, всякий раз, когда упоминалось имя Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!), все хором в один голос восклицали: "Да благословит Аллах Мухаммада и его семью".

Когда подошло время молиться, мы покинули дом и отправились в мечеть, располагавшуюся по соседству, и Сейид Мухаммад ас-Садр предстоял на послеполуденном и предвечернем намазе. Мне казалось, что я нахожусь среди сподвижников Пророка, особенно когда один из присутствующих волнующим голосом прочитал торжественную молитву, и, когда он закончил, все воскликнули: "Да благословит Аллах Мухаммада и его семью". Молитва в основном была посвящена воспеванию славы Аллаху Величайшему, Мухаммаду (Да благословит Аллах его и род его!) и его семье.

После молитвы Сейид сел в михрабе, и люди стали по очереди подходить и приветствовать его, некоторые задавали частные вопросы, некоторые - вопросы общего порядка, и он отвечал на них соответственно. Получив ответ на свой вопрос, человек целовал его руку и отходил. Какое счастье иметь такого достойного имама, который дает людям знания и решает их проблемы!

Сейид проявил по отношению ко мне такую заботу и великодушие, что я совсем забыл про свою семью, свой клан. Наверное, если бы мне пришлось провести у него месяц, то я стал бы шиитом - такое впечатление производили на меня его манеры, скромность и доброта. Стоило мне только на него посмотреть, как он улыбался и спрашивал, не нужно ли мне чего-нибудь, на протяжении четырех дней мы практически не разлучались, если не считать времени, потраченного на сон. Со всего мира к нему приезжали гости, это были саудовцы из Хиджаза, люди из Бахрейна, Катара, Объединенных Арабских Эмиратов, Ливана и Сирии, Ирана, Афганистана, Турции и Черной Африки. Сейид говорил с каждым из них и все они покидали его счастливые и успокоенные.

Мне хотелось бы упомянуть здесь об одном деле. С ним обратились к сейиду в моем присутствии, и он его решил. Причина моего рассказа - историческая важность данного примера. Мусульмане должны знать, что они потеряли, отступив от законов Аллаха.

Четыре человека, судя по акценту иракцы, пришли к Сейиду Мухаммаду Бакыру ас-Садру. Один их них унаследовал дом от своего деда, который умер несколько лет назад, и продал его другому человеку (этот человек был среди пришедших). Через год после заключения сделки приехали два других брата и доказали, что они тоже законные наследники умершего человека. И вот они вчетвером сели напротив сейида и каждый предъявил кучу бумаг и документов. Сейид все почитал, затем, поговорив несколько минут с этими людьми, вынес справедливый приговор. Покупателю он дал полное право пользоваться домом, а продавцу велел выплатить братьям их долю от той суммы, которую он получил за дом. После этого все встали, поцеловали руку сейида и обняли друг друга. Пораженный увиденным, я спросил сейида:

— Да, - ответил он, - каждый получил то, что ему положено, слава Аллаху.

Таким образом, за столь короткое время, всего за несколько минут, проблема была решена. Я рассказал, что в нашей стране подобное дело заняло бы лет десять, кто-то из истцов за это время мог бы умереть и его сыновья продолжили бы дело отца, а официальная цена тяжбы могла бы превысить стоимость самого дома. Дело передавалось бы из магистрального суда в апелляционный суд на пересмотр дела, и в результате никто не был бы удовлетворен, между людьми и кланами поселилась бы ненависть.

— У нас происходят такие же вещи, если не хуже.

— Если люди идут в государственные суды, они проходят примерно через те же трудности, что ты только что описал, но если они приходят к авторитетному религиозному лицу, предавая себя Исламскому закону, он рассматривает и решает их дело за несколько минут, как ты только что видел. А что может быть лучше, чем Закон Аллаха, для людей, которые имеют разум? Сейид ас-Садр не взял с них ни гроша, но если бы они пошли в государственный суд, им пришлось выложить огромную сумму.

— Слава Аллаху! - воскликнул я, - Мне трудно поверить собственным глазам! Если бы я не видел всего этого лично, то точно никогда бы не поверил.

— Не стоит отрицать это, брат, тем более, что это очень простой случай по сравнению с другими, более сложными, где пролилась кровь. И тем не менее, религиозные авторитеты решают их, это занимает у них несколько часов.

— Получается, что у вас в Ираке две формы правления: государственная и клерикальная.

— Нет, у нас только одна форма правления - государственная, но мусульмане шиитского мазхаба, следующие за религиозными авторитетами, не имеют ничего общего с этим государственным правлением, потому что оно не Исламское. Они подвластны этому правительству в вопросах гражданства, налогов, гражданских законов и персонального статуса, и если мусульманин, следующий за религиозным авторитетом, поссорится с мусульманином, который не следует за таковым, то, поскольку последний не согласится идти к религиозному авторитету, дело должен рассматривать государственный суд. Но если два мусульманина, следующие за религиозным авторитетом, поссорятся между собой, то нет никаких проблем: с решением, принятым этим авторитетом, согласятся все стороны. При этом надо отметить, что религиозные авторитеты рассматривают дела день - другой, в то время, как другие суды растягиваются на месяцы и годы.

Благодаря этому случаю я почувствовал, какое благо несет нам правление Аллаха, слава Ему, Всевышнему, и это помогло мне понять слова Аллаха в Его Благородном Коране:

"... А те, которые не судят согласно тому, что ниспослал Аллах, - они и есть неверные".[12]

"... А если кто-либо не судит соответственно ниспосланному Аллахом, те - притеснители ".[13]

"А кто не будет судить согласно тому, что ниспослал Аллах, тот грешник".[14]

Этот случай разбудил во мне чувства негодования и возмущения в адрес тех, кто заменил справедливые законы Аллаха на несправедливые, человеком созданные законы. Они пошли дальше и с бесстыдным сарказмом критикуют божественный закон и осуждают его за варварство и антигуманность, потому что он накладывает ограничения, приказывает отрубать руку вору, закидывать камнями прелюбодея и казнить убийцу. Откуда пришли все эти чуждые нам и нашей культуре теории? Нет сомнения в том, что они пришли с Запада, от врагов Ислама, которые знают, что если применить к ним Закон Аллаха, это приведет к их неминуемому уничтожению, ведь все онм - воры, предатели, прелюбодеи, преступники и убийцы.

За время моего пребывания в доме Сейида Садра мы обсудили с ним массу вопросов, я расспросил его обо всем, что узнал за последнее время от своих новых друзей: об их вере, о том, что они думают о сподвижниках Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), об Али и его сыновьях..., а также многие другие вопросы, по которым наши мнения расходились.

Я спросил сейида Садра об Имаме Али, почему во время азана шииты свидетельствуют, что он "Валийул-Лах" (Друг Аллаха). Он ответил мне следующим образом:

— Господин правоверных, Али, да благословит его Аллах, был одним из тех слуг Аллаха, которых Он избрал и удостоил высокой чести: на них была возложена ответственность за Послание после ухода Пророка. Эти слуги - доверенные лица Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), ведь каждый пророк имеет свое доверенное лицо, и Али ибн Абу Талиб - доверенное лицо нашего Пророка (Да благословит Аллах его и род его!).

Мы оказываем ему предпочтение перед другими сподвижниками Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), потому что Аллах и Пророк оказывали ему такое предпочтение, имеется масса доказательств этого факта. Некоторые их них выводятся логически, другие мы находим в Коране и Сунне, и в этих доказательствах нельзя сомневаться, ибо они были тщательно исследованы и подтверждены нашими учеными, написавшими массу книг на данную тему, а также учеными суннитских мазхабов. Омейяды сильно потрудились, чтобы скрыть правду, борясь с Али и его сыновьями и в конце концов убив их. Они приказывали людям, иногда силой, ругать их, и поэтому последователи Али стали свидетельствовать, что он "Друг Аллаха". Мусульманин не станет бранить друга Аллаха, вопреки приказам деспотичного правления, ведь слава только у Аллаха, Его Посланника и у тех, кто уверовал. Этот момент стал поворотным пунктом в истории, дошедшим до нас через поколения: справедливое дело Али и несправедливые деяния его врагов. Поэтому наши ученые считают, что свидетельствование в молитве того, что Али - друг Аллаха - похвальное действие. В религиозных ритуалах, так же, как и в обычном каждодневном поведении, есть много похвальных действий, за которые мусульмане будут вознаграждены, но если они не совершали их, то они не будут наказаны.

Например, похвальным для мусульман считается после шахады сказать: "И я засвидетельствую, что Рай и Ад действительно существуют, и Аллах воскресит людей из их могил".

— Наши ученые считают, что приоритетное право на наследование халифата было у нашего господина Абу Бакра Сиддыка, затем у нашего господина Омара Фарука, затем у нашего господина Османа, а затем у нашего господина Али, да благословит их всех Аллах.

Сейид немного помолчал, и затем ответил мне:

— Пусть говорят, что хотят, но они не смогут доказать своих слов на основании легальных источников. Кроме того, их слова противоречит их собственным книгам. Там написано, что лучший из людей - это Абу Бакр, за ним идет Осман, и нет вообще никакого упоминания об Али, они превратили его в обычного человека. Правда, наиболее поздние историки все же стали упоминать Али ради упоминания четырех праведных халифов.

Тогда я спросил его о кусочке глины, которого они касаются лбом, когда совершают поклон во время молитвы, его называют "Турба ал-Хусейн".

— Все мы совершаем поклон земле, - ответил сейид, - но не поклоняемся земле, как некоторые нас обвиняют. Мы поклоняемся только Аллаху, хвала Ему, Всевышнему. Мы, как и сунниты, считаем, что лучше всего совершать саджда на земле или на чем-то несъедобном, произведенном землей, и нежелательно молиться на чем-либо другом. Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) имел обыкновение во время молитвы сидеть на земле, и у него был кусочек глины, смешанный с соломой, на который он падал ниц. Он также учил своих сподвижников совершать саджда на земле или на камне и запрещал использовать для этого край своей одежды. Мы рассматриваем эти предписания, как важные и необходимые для исполнения.

Имам Зайн ал-Абиден Али ибн Хусейн (Мир им обоим) взял турбу (кусок глины) с того места, где находится могила его отца Абу Абдаллаха, потому что земля в этом мете благословенна и очищена пролитой здесь кровью Предводителя мучеников. Его последователи продолжают эту практику и о сей день.

Мы не говорим, что без турбы молитва недействительна, мы считаем, что саджда совершается правильно, если используется любая глина или камень, желательно взятые со святого места, или коврик из пальмовых листьев или аналогичных материалов.

Я спросил о ритуале поминания нашего господина Хусейна (Да благословит его Аллах):

- Почему шииты рыдают и бьют себя по щекам и другим частям тела, пока не польется кровь, в то время как это запрещено Исламом, ведь Пророк (Да благословит Аллах его и род его!) сказал: "Тот, кто бьет себя по щекам, рвет одежду и призывает к Джахилиййи, тот не из нас".

— Это верное высказывание и нет никаких сомнений в его правдивости. Но оно не относится к погребению Абу Абдаллаха, призыв отомстить за Хусейна и последовать его путем - это не призыв к Джахилиййе. Шииты - это всего лишь люди, и среди них есть образованные и не очень образованные, у них есть чувства и эмоции. Если они теряют контроль над своими эмоциями во время годовщины мученической смерти Абу Абдаллаха, вспоминая, что случилось с ним, его семьей, и его сподвижниками, начиная от оскорбления и пленения и кончая убийством, то ведь они будут вознаграждены за эти порывы души, ведь они делают это ради Аллаха. Аллах, Хвала Ему, Высочайшему, награждает людей за их намерения. На прошлой неделе я прочел официальные сообщения египетского правительства о случаях самоубийства, которые последовали за смертью Джамал Абдул Нассера. Произошло восемь таких случаев, люди расставались с жизнью, бросаясь с высоких зданий, прыгая под поезда, и кроме этого, множество людей было ранено. Это только один из примеров, где эмоции одержали верх над такими рациональными людьми, как мусульмане. И они убили себя из-за смерти Джамала Абдул Нассера, который умер по естественным причинам, однако, это не дает нам права осуждать суннитов и судить их за неправоту. С другой стороны, сунниты не имеют права обвинять шиитов за то, что они оплакивают своего Предводителя мучеников. Эти люди пережили и до сих пор переживают трагедию Хусейна. Даже Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) оплакивал своего сына Хусейна, и Джибриль также оплакивал его.

— Почему шииты украшают могилы своих святых золотом и серебром, в то время, как это запрещено Исламом?

— Это делают не только шииты, и это не запрещено. Посмотрите на мечети наших суннитских братье в Ираке, Египте, Турции или еще где-нибудь в Исламском мире, все они украшены золотом и серебром. Более того, могила Посланника Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) в светозарной Медине и Ка'аба, Дом Аллаха, в благословенной Мекке каждый год покрываются новыми покрывалами, расшитыми золотом, которые стоят миллионы. Так что эти вещи не являются исключительно шиитскими.

— Саудовские алимы говорят, что прикасаться к могилам святых и призывать к ним с просьбой о благословении - политеизм. Каково ваше мнение на этот счет?

— Если тот, кто касается могилы и призывает к мертвому, думает, что это может причинить вред или принести удачу, то это политеизм, в этом нет никаких сомнений. Мусульмане монотеисты, и они знают, что только один Аллах может приносить вред или добро. Но тот, кто, призывая святых и Имамов (да благословит их всех Аллах), понимает, что они могут быть посредниками в его обращении к Аллаху, то это не политеизм. Все мусульмане, сунниты и шииты со времен Пророка и до наших дней согласны в этом вопросе, за исключением ваххабитов, саудовских алимов, вставших со своим новым кредом в оппозицию ко всем остальным мусульманам. Они вызывают серьезные волнения среди мусульман, обвиняют их в богохульстве, проливают их кровь и даже бьют старых паломников на пути к Дому Аллаха в Мекке только за то, что те говорят: "О Посланник Аллаха, мир тебе", - и они никогда и никому не позволяют прикоснуться к священной могиле. У них было столько дебатов с нашими алимами, но они продолжают упорствовать в своей самонадеянности.

Сейид Шараф ад-Дин, известный шиитский ученый, совершал Хадж к Дому Аллаха во время правления Абдуль Азиза ибн Сауда, и он был одним из алимов, которых согласно традиции пригласили в королевский дворец на празднование -Ид аль-Адха в обществе короля. Когда подошла его очередь пожать королевскую руку, Сейид Шараф ад-Дин вручил королю в качестве подарка Коран в кожаном переплете. Король взял Коран, приложил его ко лбу и поцеловал. Тогда Сейид Шараф ад-Дин сказал: "О Король, почему ты целуешь этом переплет и оказываешь ему такие почести, ведь он сделан из простой козьей кожи?" Король ответил: "Я оказываю почести Святому Корану, а не козьей коже". Тогда Сейид Шараф ад-Дин сказал: "Мы делаем то же самое, когда целуем ограду гробницы Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), мы знаем, что она сделана из железа и не может вредить или приносить удачу, но мы имеем в виду того кто находится за этим железом и деревом, мы хотим оказать почесть Посланнику Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) так же, как ты хотел оказать почесть Святому Корану, когда целовал покрывающую его козлиную кожу".

Все присутствующие были впечатлены словами сейида и воскликнули : "Ты прав!" И короля вынудили разрешить паломникам целовать реликвии, связанные с Пророком (Да благословит Аллах его и род его!). Это длилось до тех пор, пока приказ короля не был отменен его преемником. И дело не в том, что ваххабиты боятся, как бы мусульмане не стали придавать Аллаху сотоварищей. Скорее ими движут политические мотивы: они хотят, противодействуя всей умме и убивая мусульман, укрепить свой авторитет и власть над ними. История же дает нам множество свидетельств того, сколько вреда они принесли Исламу.

Я спросил его о суфийских орденах и он ответил мне коротко:

— В суфизме есть позитивные и негативные аспекты. Позитивные аспекты включают самодисциплину, аскетичную жизнь, отказ от мирских удовольствий и стремление вознестись к вершинам горнего мира. Негативные стороны - это изоляция от внешнего мира, эскапизм, ограничение упоминания имени Аллаха определенным числом и другие практики. Ислам, как известно, дозволяет все хорошее и запрещает все вредное, и все, чему учит Ислам - позитивно.

СКЕПТИЦИЗМ И СОМНЕНИЕ

Ответы сейида Садра были ясными и убедительными, но такому человеку как я было очень трудно их усвоить. Двадцать пять лет я основывал свою жизнь на прославлении и уважении сподвижников Пророка, особенно четырех праведных халифов. Посланник Аллаха велел нам следовать их учению, особенно учению Абу Бакра ас-Сиддыка и Умара аль-Фарука, но я ни разу не слышал, чтобы кто-то упоминал их имена со времени моего прибытия в Ирак. Вместо этого здесь часто звучали странные, неизвестные мне имена Двенадцати Имамов. И еще я услышал о том, что Пророк перед смертью назначил Али своим преемником. Как можно было в это поверить? Ведь тогда получалось, что все мусульмане и сподвижники Пророка - а они были лучшими из людей - после его смерти пошли на противостояние Али, да почтит его Аллах. А нас с детства учили, что сподвижники Пророка - да благословит всех их Аллах - уважали Али и прекрасно знали его высокие человеческие качества. Они знали его как мужа Фатимы аз-Захры и отца Хасана и Хусейна, а также как "врата в град знаний". Наш господин Али знал Абу Бакра ас-Сиддыка, человека, который первым принял Ислам, вместе с Пророком находился в пещере, о чем Всевышний Аллах говорит нам в Коране, ему Пророк поручал предстоять на намазе во время своей болезни, и о нем он сказал: "Если бы я выбирал очень близкого друга, то я выбрал бы Абу Бакра". Именно поэтому мусульмане избрали его халифом. Имам Али знал качества нашего господина Умара, человека, который по воле Аллаха прославил Ислам, и Посланник Аллаха называл его Фаруком, то есть различающим правильное от неправильного. Имам Али также хорошо знал качества нашего господина Османа, в присутствии которого ангелы Милосердного испытывали стыд, он создал армию "Усра", и Посланник Аллаха назвал его "Зуль-нурайн" - обладатель двойного света. Как могут наши братья шииты игнорировать все это или притворяться, что игнорируют, придавая этим личностям черты обычных людей, подвластных всевозможным прихотям и жадности, и считать, что они отклонились от прямого пути и не повиновались приказам Посланника после его смерти. Это невероятно, ведь мы знаем, как эти люди всегда спешили выполнить приказы Посланника, они убивали своих сыновей и отцов, членов своего клана ради прославления Ислама и его окончательной победы. Тот, кто убил своего отца и сына, не может быть подвержен таким мирским мимолетным амбициям, как положение халифа, и игнорировать приказ Посланника Аллаха.

Поэтому я не мог поверить во все, что говорили шииты, хотя во многих вещах они меня убедили. Я оставался в состоянии сомнения и недоумения. Сомнение вызывали слова шиитских алимов, которые казались вполне разумными и логичными. Но я не мог поверить, что сподвижники Пророка - да благословит из всех Аллах - дошли до такого морального падения и были простыми людьми, как все мы, что они не были проникнуты светом Послания и не получили просветление от Мухаммада. Бог мой, как это могло быть? Могли ли сподвижники Пророка быть такими, как их описывают шииты? Самое главное заключалось в том, что эти сомнения и затруднения породили во мне неуверенность и осознание того, что для достижения истины необходимо изучить массу пока скрытой информации.

Приехал мой друг и мы совершили путешествие в Кербелу. Там мне удалось пережить трагедию нашего господина Хусейна так, как ее переживают его последователи. Только тогда я понял, что он не умер обычной смертью. Люди собрались вокруг его гробницы как бабочки и рыдали так горько и печально, будто Хусейн только что пал мучеником. Мне не приходилось раньше видеть, чтобы люди так плакали. Вскоре я услышал голос оратора, который описывал события в Кербеле, прерывая свое выступление рыданиями и причитаниями, так что аудитория теряла контроль над собой и впадала в экстаз. Я дал волю своим чувствам и плакал не переставая, ощущая себя раздавленным, в этот день я почувствовал такую веру, какой прежде никогда не испытывал. Я представлял, будто я нахожусь в рядах врагов Хусейна и внезапно перехожу на его сторону, чтобы оказаться одним из тех, кто ради него жертвует своей жизнью. Оратор рассказал историю о Хурре, который был одним из предводителей войска, атаковавшего Хусейна в этой битве. Он остановился посреди поля битвы, дрожа как лист, и один из его друзей спросил его : "Ты боишься смерти?" Он ответил: "Нет, клянусь Аллахом, но я выбираю между Раем и Адом". Ударив лошадь, он направился в сторону Хусейна и спросил его: "Раскаяние ли это, о сын Посланника Аллаха?"

Услышав это, я не смог справиться с собой и упал на пол, рыдая. Мне казалось что это я нахожусь на месте Хурра, и это я спрашиваю его: "Раскаяние ли это, о сын Посланника Аллаха? Прости меня, о сын Посланника Аллаха!" Голос оратора был таким волнующим, что люди плакали и причитали, и когда мой друг услышал мой плач, он обнял меня, как мать обнимает свое дитя, рыдая и призывая: "О Хусейн... о Хусейн..."

Были моменты, в течение которых я понял значение настоящего плача, я почувствовал, как мои слезы омыли мое сердце и тело изнутри, и тогда я понял значение высказывания Посланника: "Если бы вы знали то, что знаю я, вы бы меньше смеялись и больше плакали".

Весь день я чувствовал себя подавленным и угнетенным, несмотря на попытки моего друга как-то успокоить и приободрить меня, он предлагал мне перекусить, но я полностью потерял аппетит. Я попросил его повторить рассказ о мученической смерти Хусейна, потому что мои знания об этом ограничивались лишь тем, что говорили наши учителя. А они рассказывали, что враги Ислама убили наших господ Умара, Османа и Али, и что те же враги убили нашего господина Хусейна. Вот и все, что мы знали. У нас действительно был обычай отмечать Ашуру, как один из Исламских праздников, в этот день раздавали милостыню, готовили всевозможные кушанья, маленькие мальчики шли к старшим, и те давали им немного мелочи на сладости и игрушки. Однако, в некоторых деревнях было несколько обычаев, касающихся Ашуры: в этот день люди не зажигали огонь, не работали, не женились и не отмечали никаких счастливых событий. Мы принимали эти довольно странные обычаи за чистую монету без всяких объяснений, и наши религиозные лидеры говорили нам о величии Ашуры и о том, как она благословенна.

Потом мы посетили могилу Аббаса, брата Хусейна. Я ничего о нем не знал, но мой друг рассказал мне о его храбрости. Мы также встретились со многими религиозными лидерами, чьи имена мне трудно вспомнить полностью, но я могу назвать их фамилии: Бахрул-улюм, Сейид Хаким, ул-Гита, Али Ясин, Табатабаи, Фирузабади, Асад Гейдар и другие. Все они оказали мне честь побыть в их обществе.

Это действительно благочестивые религиозные лидеры, обладающие всеми чертами достоинства и благородства, шиитская умма уважает их и дает им пятую часть своих доходов.

Благодаря этим средствам они финансируют религиозные школы, открывают новые учебные заведения, создают издательства и поддерживают студентов, которые приезжают к ним со всех концов Исламского мира.

Они независимы и никак не связаны с правительством, в отличие от наших религиозных лидеров, которые не скажут и не сделают ничего без разрешения властей, ведь государственные чиновники платят им зарплату, назначают на должности и увольняют, если захотят.

Это был новый мир, который я открыл, или вернее, Аллах открыл мне. Мне стало нравиться то, от чего я раньше старался держаться подальше, и я постепенно входил в тот мир, которому раньше противился. Из этого нового мира ко мне пришли новые идеи, подтолкнувшие меня к исследованиям и поиску новых знаний, которые должны привести к желаемой истине. Я всегда думаю об этой истине, когда читаю высказывание Пророка: "Сыны Израиля были разделены на семьдесят одну группу, христиане были разделены на семьдесят две группы, и моя умма будет разделена на семьдесят три группы, все они, кроме одной, кончат в Аду".

Здесь не место рассуждать о различных религиях, претендующих на то, что именно они правы, а остальные находятся в заблуждении. Но всякий раз, читая это высказывание, я поражаюсь и изумляюсь. Не самому высказыванию, как таковому, но тем мусульманам, которые читают его, повторяют в своих речах и отметают его, даже не проанализировав его и не попытавшись выяснить, какая часть будет спасена, а кто обречен на погибель.

Самое интересное, что каждая группа считает, что речь идет о ней. Хадис имеет продолжение: Пророка спросили: "Кто они, о Посланник Аллаха?" Он ответил: "Те, кто последуют по моему пути и по пути моих сподвижников". Найдется ли хотя бы одна группа, которая не следует Корану и Сунне, есть ли в Исламе такая группа, которая претендует на что-то другое? Если бы спросили Имама Малика или Абу Ханифу или Шафии или Ахмеда ибн Ханбала, неужели они заявили бы, что не следуют учению Корана и достоверной Сунны?

Помимо различных шиитских групп есть некоторые суннитские мазхабы, которые, как я считал одно время, отклонились от правильного пути и искажали Ислам. Все они настаивают на том, что они следуют Корану и достоверной Сунне, которая передавалась через Ахль уль-Бейт. Люди Дома Пророка лучше других знали, что говорили. Могут ли все они претендовать на то, что именно они находятся на правильном пути? Нет, ведь высказывание Пророка противоречит этому. Может само высказывание придумано или сфальсифицировано? Нет, оно принято как шиитами, так и суннитами. Может быть это высказывание вообще не имеет смысла? Бог не допустит, чтобы Его Посланник (Да благословит Аллах его и род его!) мог произносить бессмысленные и бесполезные речи, все, что он когда-либо говорил, было мудрым. Таким образом, мы приходим к единственно возможному заключению: есть только одна группа, которая идет по правильному пути, а все остальные - отклонившиеся. Эти слова Пророка вызывают замешательство и растерянность, но одновременно они подталкивают всех тех, кто действительно хочет быть спасен, к изучению вопроса и исследованиям.

В связи с этим, после встречи с шиитами я, полный сомнений, оказался стоящим перед дилеммой. Кто знает, может они говорят правду? Так не должен ли я начать изучение и исследование?

Ислам через Коран и Сунну приказывает нам изучать и сравнивать, и Всевышний Аллах говорит:

"А тех, которые радели за наше [дело], Мы наставим их на Наши пути..."[15]

"... которые прислушиваются к слову и следуют наилучшим из них. Это те, которых Аллах наставил на прямой путь, они - обладатели разума".[16]

Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) сказал: "Изучай свою религию, пока не скажут, что ты сумасшедший". Таким образом, исследование и сравнение - это официальные обязанности каждого здравомыслящего мусульманина.

Прейдя к такому заключению, я пообещал себе и моим иракским друзьям непременно заняться исследованиями. Обнявшись, мы попрощались, было очень грустно расставаться, мы действительно полюбили друг друга. Я чувствовал, что покидаю дорогих и верных друзей, которые пожертвовали своим временем, чтобы помочь мне. Они делали это по своему собственному желанию и ничего не просили взамен, кроме одобрения Аллаха, Хвала Ему. Пророк (Да благословит Аллах его и род его!) сказал: "Если Аллах выбрал тебя, чтобы ты вел одного человека (по прямому пути), это дороже всех богатств на земле".

Я покидал Ирак, проведя двадцать дней среди алимов и их последователей, и это время пронеслось как прекрасный сон, из которого не хотелось возвращаться в явь. Я покидал Ирак, сожалея о том, что время прошло так быстро, и я должен расстаться с дорогими друзьями, которые так любят "Ахль уль-Бейт".

Я покидал Ирак и направлялся в сторону Хиджаза, стремясь к Дому Аллаха и могиле Господина первых и последних (Да благословит Аллах его и род его!).

ПУТЕШЕСТВИЕ В ХИДЖАЗ

Прибыв в Джидду, я встретил своего друга Башира, который был очень рад меня видеть, он пригласил меня в свой дом и проявил по отношению ко мне максимум доброты. Мы проводили время, объезжая окрестности на его машине, вместе совершили Умру, несколько дней мы посвятили богослужению и благочестивым делам. Я извинился перед другом за свое опоздание из-за задержки в Ираке и рассказал о моем открытии, или, скорее, о новой вере. Это был непредубежденный и хорошо информированный человек, и он сказал мне:

— Я действительно слышал, что у них есть несколько великолепно образованных ученых, но, помимо этого, среди них есть группы вероотступников, которые создают для нас значительные трудности во время хаджа.

— Они молятся вокруг могил и входят в Мекку группами, рыдая и причитая, они приносят с собой камни, на которые они падают ниц, а если они посещают могилу нашего господина Хамзы в Ухуде, они устраивают похоронную церемонию, бьют себя в грудь и причитают, как будто Хамза только что умер. Из-за всего этого саудовское правительство препятствует тому, чтобы они посещали могилы".

— Из-за этого вы называете их отступившими от Ислама?

— Есть и другие причины, - ответил он, - они посещают могилу Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), но в то же время они окружают могилы Абу Бакра и Умара и бранят их, некоторые даже бросают грязь и помет на могилы".

Когда я услышал эти заявления, я вспомнил, как мой отец, вернувшись из Хаджа, рассказывал мне, что шииты бросали грязь на могилу Пророка (Да благословит Аллах его и род его!). Я не сомневаюсь в том, что отец не видел этого собственными глазами, потому что он сказал: "Мы заметили, что нескольких солдат из саудовской армии бьют паломников палками, и когда мы выразили протест против такого унизительного обращения с паломниками, они ответили нам, что это не мусульмане, это шииты, они принесли грязь, чтобы бросить ее на могилу Пророка (Да благословит Аллах его и род его!)". Отец продолжал: "Тогда мы оставили их, обругали и плюнули на них".

И теперь я слышу от своего друга, который родился в Светозарной Медине, что шииты приходят посетить могилу Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), но грязь бросают на могилы Абу Бакра и Умара. Эти две истории показались мне очень подозрительным: я был в Хадже и видел благословенную гробницу, где скрыты могилы Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), Абу Бакра и Умара. Они заперты и никто не может подойти к ним близко и дотронуться до двери или окна, и тем более, бросить что-либо на них. Это невозможно по двум причинам: во-первых, там нет ни одного отверстия, и во-вторых, там есть строгая охрана, крепкие солдаты следят за каждой дверью, и у каждого в руке есть плетка, чтобы бить тех паломников, которые осмелятся войти внутрь.

Очень вероятно, что некоторые саудовские солдаты в своем предубеждении против шиитов намеренно клевещут на них с помощью таких заявлений. Таким образом они хотят оправдать свою агрессию по отношению к шиитам, а также, возможно, спровоцировать других мусульман на борьбу с ними. Саудовцам выгодно, чтобы о шиитах распространялись разные слухи вроде того, что те якобы ненавидят Посланника Аллаха и бросают грязь на его могилу, таким образом они сразу убивают двух зайцев.

Один известный человек, которому я вполне доверяю, рассказал мне следующую историю: "Мы совершали обход вокруг Ка'абы, когда неожиданно у одного молодого человека началась резкая боль в желудке и его вырвало. Солдаты, охранявшие Черный камень, начали избивать этого человека, обвиняя его в осквернении Ка'абы. Его вытащили в самом жалком виде, а затем судили и казнили".

Все эти драматические истории крутились в моей голове, и я задумался на секунду о том, чем можно оправдать моего саудовского, который так поносил шиитов. Но против шиитов не было никаких серьезных обвинений, если не считать того, что они били себя по груди, плакали, и совершали "саджда" на камнях, а также молились на могилах. Я спросил себя: "Достаточное ли это оправдание для того, чтобы поносить того, кто верит, что нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммад (Да благословит Аллах его и род его!) - его слуга и посланник? И он молится, дает милостыню, постится в Рамадан, совершает Хадж, совершает добрые поступки и воздерживается от дурных?"

Не хотелось обострять отношения с другом, вдаваясь в бесполезные дискуссии, поэтому я сказал коротко: "Пусть Аллах просветит нас и просветит их и ведет нас по прямому пути, и пусть Аллах накажет врагов Ислама и мусульман".

Всякий раз, обходя Ка'абу во время Умры и на протяжении всего пребывания в Святой Мекке, где мне встретилось всего несколько паломников, я молился и искренне просил Аллах открыть мои глаза и вести меня к истине. Я стоял на месте Ибрахима (Мир ему) и читал аят из Святого Корана:

"И проявляйте [в служении] Аллаху достойное усердие: Он избрал вас и не наложил на вас в [исполнении обрядов] религии никакого затруднения. [Следуйте] вере отца вашего Ибрахима. Именно он назвал вас муслимами прежде, [как зоветесь] вы с этом [Писании], чтобы Посланник (т.е. Мухаммад) был свидетелем вашим, а вы [соответственно] были свидетелями для людей. Совершайте же обрядовую молитву, раздавайте закат и держитесь Аллаха! Он - ваш покровитель. И как прекрасен покровитель, и как прекрасен заступник!"[17]

И я стал призывать к нашему господину Ибрахиму, ил вернее. нашему предку Ибрахиму, как его называет Святой Коран.

О Отец! Ты, который назвал нас мусульманами, твои потомки поспорили после тебя, одни стали иудеями, другие христианами, а третьи стали мусульманами; и иудеи были разделены на семьдесят одну группу, христиане были разделены на семьдесят две группы, а мусульмане были разделены на семьдесят три группы. Все они находятся во мраке, как говорил твой сын Мухаммад (Да благословит Аллах его и род его!), но только одна группа осталась верна твоей клятве. О Отец!

Неужели это тот путь, который Аллах пожелал для своего творения? Фаталисты верят, что Аллах предопределил для души каждого человека его судьбу: быть ли ему иудеем, христианином, мусульманином, атеистом или политеистом. Или все это происходит от любви к "ближнему" миру и отклонения от приказов Аллаха, от того, что люди забыли Аллаха, и он сделал так, что они забыли самих себя.

Я не могу заставить себя поверить в фатализм, в то, что Аллах назначает судьбу каждому индивидууму, скорее я тяготею к вере в то, что Аллах внушил нам понимание того, что хорошо, и что дурно, и послал Своих посланников, чтобы они показали нам, что хорошо, а что дурно, и объяснили сложные вопросы. Но человек попал под чары жизненных искушений и со всей своей надменностью, эгоизмом, невежеством, любопытством, упрямством, несправедливостью и тиранством отступил от прямого пути и последовал за дьяволом.

Он сам отдалился от Милосердного, и поэтому он потерял дорогу, в Святом Коране это выражено наилучшим образом в словах Аллаха:

"Поистине, Аллах ни в чем не проявляет несправедливости к людям, но люди но люди сами обижают себя".[18]

О, наш отец Ибрахим! Мы не можем обвинять ни иудеев, ни христиан за то, что они не следовали прямым путем, после того. как им этот путь был указан... Посмотри на этот народ, который спас Аллах, послав ему твоего сына Мухаммада (Да благословит Аллах его и род его!). Он вывел его из тьмы, просветил его и сделал лучшим народом в мире. И этот народ тоже разделился на многие враждующие группы, вопреки тому, что Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) запретил им это, сказав: "Запрещается мусульманину после ссоры уходит от общения со своим братом мусульманином больше, трёх дней".

Чего только не случилось с этим народом, который разделен на маленькие враждующие государства, некоторые из них даже не знают о существовании друг друга. О отец наш Ибрахим, чего только не случилось с этим народом... Когда-то это были лучшие люди в мире; они правили от Востока до Запада, распространяли знания и просвещали другие народы.

Сегодня этот народ пребывает в тяжелейшем за всю свою историю упадке; его земли захвачены, а люди изгнаны... Мечеть Аль-Акса оккупирована сионистской шайкой и никто не в силах освободить ее. Если кто-нибудь посетит эти страны, он не найдет ничего, кроме убогой нищеты, смертельного голода, сухих неплодородных земель, болезней, плохих манер, интеллектуальной и технической отсталости, тирании, гонений и грязи. Достаточно сравнить туалеты в Западной Европе и в наших странах и посмотреть, какая большая разница между ними. Ирония заключается в том, что низкий уровень гигиены в наших странах противоречит Исламскому учению, ведь Ислам учит нас, что "чистота - это признак веры, а грязь - признак дьявола". Может вера переместилась в Европу, а дьявол поселился среди нас? Почему мусульмане боятся открыто декларировать свои религиозные взгляды даже в своей стране! Почему они даже не могут быть хозяевами своего лица, не решаются отрастить собственную бороду! Мусульмане не могут носить Исламскую одежду, в то время, как грешники вокруг открыто распивают алкоголь и совершают ужасное зло. Мусульмане же не могут поправить их и показать им правильный путь. Мне говорили, что в некоторых Исламских странах, таких, как Египет и Марокко, действительно есть отцы, посылающие дочерей продавать свое тело из-за нужды и бедности, нет власти и могущества, кроме как у Аллаха Высочайшего и Могущественного.

Господи, зачем ты покинул этот народ и оставил его во тьме? Нет, Господи, пожалуйста, прости меня, на самом деле этот народ покинул Тебя и выбрал дорогу дьявола, и Ты, Мудрый, Могучий, сказал, и слова Твои - истина:

"К тем, кто отвращается от упоминания Милосердного, Мы приставим шайтанов, которые станут их закадычными друзьями".[19]

Нет сомнения в том, что деградация Исламской нации, дошедшая до уровня покорности и отсталости, это знак ее отступления от прямого пути. Ее небольшая часть, одна группа из семидесяти трех, не сможет повлиять на судьбу всей нации.

"Вам приказано совершать добрые дела и воздерживаться от всего предосудительного, иначе Аллах отдаст вас на попечение ваших грешников, и когда ваши праведники будут взывать к вам, никто их не услышит".

Господи, мы верим в то, что Ты послал нам, и следуем за Посланником, так будешь ли ты считать нас правоверными? О Господи, пожалуйста, не отворачивай наши сердца, после того, как ты просветил нас. Прошу тебя, Господи, помилуй нас, ведь ты Дающий. О Господи, мы несправедливо обращались сами с собой, и если ты не простишь нас, и не помилуешь, мы без сомнения окажемся среди заблудших.

Когда я отправился в Светозарную Медину, мой друг Башир снабдил меня письмом к своему родственнику, живущему в этом городе, чтобы мне можно было остановиться у него на время пребывания в Медине.

Ко времени моего прибытия он уже переговорил с ним по телефону, меня тепло встретили и поместили в доме. У меня был план сразу после приезда посетить могилу посланника Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!), поэтому я вымылся и одел свою лучшую одежду. В отличии от предыдущего визита, посетителей было совсем немного. Я постоял перед могилами Посланника Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!), Абу Бакра и Умара, что было невозможно во время Хаджа из-за людского столпотворения. Когда я попытался дотронуться до двери гробницы для благословения, один из охранников сделал мне выговор, а когда я задержался там на некоторое время, чтобы произнести молитвы и приветствия, охранники приказали мне покинуть это место. Я пытался поговорить с одним из охранников, но это было бесполезно.

Вернувшись во двор благословенной мечети, я сел читать Коран. Перечитывал Коран по памяти, повторяя его слова снова и снова, чувствуя, будто Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) слышал меня. Я сказал себе: можно ли считать, что Посланник (Да благословит Аллах его и род его!) мертв, как любой другой человек? Если так, то почему мы произносим в нашей молитве: "Мир тебе, о великий Пророк, и да будет над тобой милость и благословение Аллаха", - в такой форме, как если бы мы обращались к живому человеку. Мусульмане верят, что наш господин Хыдр (Мир ему) не умер, что он вернет приветствие всякому, кто поприветствует его. Последователи суфийских орденов также верят, что их шейхи - Ахмед Тиджани или Абдул Кадир аль-Джилани приходят навестить их наяву, а не во сне, так почему мы так неохотно допускаем эти благородные деяния для самого Посланника Аллаха, в то время как он - самый лучший из всего человечества. Успокаивает лишь то, что на самом деле такое отношение к Мухаммаду распространяется только на ваххабитов, к которым я по этой, и по некоторым другим причинам стал относиться со все большим отчуждением. Я обнаружил, что их манеры очень грубы: сталкиваясь с другими мусульманами, несогласными с их точкой зрения, они обходятся с ними крайне жестоко. Как-то раз во время посещения кладбища в Мекке я заметил пожилого человека, стоящего рядом со мной. Я молился, призывая милосердие Аллаха на души Ахль уль-Бейт, и по тому, как он плакал, я понял, что он шиит. Он повернулся в сторону Ка'абы и начал совершать намаз. Неожиданно к нему кинулся солдат. Было такое впечатление, что он следил за каждым нашим движением через монитор. Солдат толкнул старика как раз в тот момент, когда тот совершал саджда. Старик упал без сознания, а солдат начал бить и бранить его. Мне было очень жалко это пожилого человека, солдат мог его убить, поэтому я закричал на него:

— Вы не должны этого делать! Почему вы ударили его, когда он делал намаз? Солдат осуждающе посмотрел на меня и сказал:

— А ты стой тихо и не вмешивайся, или я сделаю с тобой то же, что и с ним.

Я отошел в сторону, будучи не в силах помочь человеку, с которым несправедливо обошлись, злой на самого себя и на саудовцев, которые обращаются с людьми как хотят, безо всякого контроля и ответственности за свои действия. Было еще несколько свидетелей этого нападения, но единственное, что они могли сделать - это сказать: "Нет власти и могущества ни у кого, кроме Аллаха". Другие сказали: "Он заслужил то, что получил, ведь он делал намаз на могиле".

— Почему, что мы не должны молиться на могилах? - не выдержав, возразил я.

— Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) не позволял нам делать это, - ответили мне.

— Вы говорите неправду о Посланнике Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!).

Будучи осведомленным о возможной опасности в случае, если кто-нибудь позовет солдата, и тот нападет на меня, я сказал более мягко:

— Если бы посланник Аллаха не позволял нам совершать молитву на могилах, то почему миллионы паломников и посетителей не подчиняются ему и совершают грех, когда молятся на могилах Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), Абу Бакра и Умара в Святой Мечети Пророка и в многих других мечетях по всему Исламскому миру? Но даже если совершение молитвы у могилы - грех, почему мы должны препятствовать этому в такой грубой форме, может все же стоит делать это вежливо? Позвольте мне рассказать вам историю о человеке, который помочился в мечети Посланника Аллаха и к тому же в присутствии ее хозяина. Несколько сподвижников выхватили мечи, чтобы убить его, но Посланник Аллаха (Да благословит Аллах его и род его!) остановил их, сказав: "Позвольте ему уйти и не причиняйте ему никакого вреда, а на то место, где он помочился, полейте немного воды. Мы посланы, чтобы дать людям облегчение, а не затруднение. Мы посланы, чтобы распространять добрые слова, а не заставлять людей сторониться нас". Сподвижники повиновались его приказу, и Посланник Аллаха попросил того человека подойти и сесть рядом с ним, он мягко поговорил с ним и объяснил, что это место - Дом Аллаха, оно не должно быть ничем загрязнено. Человек, видимо, все понял, позднее его видели в мечети только в самой лучшей одежде. Истинны слова Аллаха Величайшего, с которыми он обратился к Своему Посланнику (Да благословит Аллах его и род его!):

"Если бы ты был суровым и жестокосердным, то они непременно покинули бы тебя".[20]

Несколько посетителей были тронуты, услышав эту историю, один из них отвел меня в сторону и спросил:

— Брат, будь осторожен, вообще не говори здесь таких вещей, это тебе мой совет, ради Аллаха.

И тут меня охватила такая злость и негодование в адрес тех, кто претендует на то, что они - хранители Харамайна, а сами при этом так грубо обходятся с гостями Милосердного. Здесь не разрешается даже вслух высказывать свое мнение, или совершать богослужение таким образом, который не совсем соответствует их образу мысли. Нельзя даже цитировать высказывания (Пророка), которые не соответствуют их позициям.

Когда я вернулся в дом моего нового друга, имя которого сейчас уже не помню, тот принес мне кое-что поужинать, сел напротив меня и спросил, где я побывал. Рассказав ему всю историю от начала до конца, я закончил ее словами:

— Мой брат, я начал разочаровываться в ваххабизме и постепенно поворачиваюсь в сторону шиизма.

Неожиданно его лицо переменилось и он сказал:

— Я предупреждаю тебя, чтобы ты больше не повторял ничего подобного.

Он повернулся и ушел, не закончив ужин, я же напрасно ждал его, пока не пошел спать. Проснувшись на следующее утро с утренним азаном, доносившимся из мечети Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), я обнаружил, что еда осталась нетронутой, что означало, что мой хозяин так и не возвращался. У меня возникло опасное подозрение, что он может оказаться работником секретной службы, поэтому я быстро покинул дом и пошел в мечеть Пророка, чтобы поклониться ему и совершить намаз. После дневной молитвы я заметил оратора, дающего урок нескольким паломникам. Позднее один из слушателей сказал, что это Кади Медины. Послушав, как он трактовал некоторые коранические аяты и дождавшись, когда он закончит свой урок, я спросил:

— Пожалуйста, господин, не могли бы вы дать мне некоторые пояснения относительно трактовки следующего Коранического аята:

"Аллах желает охранить вас от скверны, о члены дома [Пророка], очистить вас всецело".[21]

Кто подразумевается под Ахль уль-Бейт (члены дома) в этом Кораническом аяте? - закончил я свой вопрос.

— Жены Пророка (Да благословит Аллах его и род его!), и этот отрывок начинается с обращения к ним:

"О жены Пророка! Вы - не таковы, как любая другая женщина. Если вы набожны...".[22]

— Шиитские алимы говорят, что это Али, Фатима, Хасан и Хусейн. Я, конечно, не согласился с ними и процитировал начало этого отрывка: "О жены Пророка..." Но они ответили мне следующее: если в аяте имеются в виду жены Пророка, то повсюду должна быть грамматическая форма женского рода. Но Всевышний сказал:

"Вы - не таковы, как любая другая женщина. Если вы набожны, то не ведите [с посторонними мужчинами] любезных [речей] - не то возжелает вас тот, чье сердце порочно, - а говорите обычные слова. Не покидайте своих домов, не носите украшения времен джахилии, совершайте обрядовую молитву, раздавайте закат и повинуйтесь Аллаху и Его Посланнику..."[23]

(Все вышеназванные глаголы употреблены в форме женского рода.)

И потом, в той части этого отрывка, где речь идет об Ахль уль-Бейт, форма меняется, и Он говорит: "...охранить вас от скверны..., очистить вас..." (Употребляется форма мужского рода).

Приподняв свои очки, кади посмотрел на меня и сказал:

— Остерегайтесь этих ядовитых идей, шииты изменили слова Аллаха так, как им захотелось. У них есть много аятов, касающихся Али и его потомков, которых мы не знаем. На самом деле у них есть свой особый Коран. Они называют его Кораном Фатимы. Я не советую вам обманываться всем этим.

— Не беспокойтесь, господин. Я берегу себя, но я узнал о них много вещей, которые мне хотелось бы выяснить".

— Он был шейхом суфийского ордена, - ответил я.

— Он был агентом французских колониальных властей, и сама французская колониальная система в Алжире и Тунисе была установлена с его помощью. Если вам придется побывать в Париже, зайдите в Национальную библиотеку и прочтите во французском толковом словаре под буквой "А", что Франция наградила Ахмеда Тиджани орденом Почетного Легиона за его неоценимую помощь.

Я с подозрением отнесся к его словам, но тем не менее вежливо поблагодарил его и распрощался.

В Медине я пробыл почти целую неделю, сорок раз совершил молитву и посетил все святые места. Во время пребывания в этом городе я тщательно наблюдал за многими вещами и в результате стал еще большим критиком ваххабизма.

Покинув Светозарную Медину, я отправился в Иорданию навестить друзей, с которыми встретился во время Хаджа. (Я уже упоминал о них выше.) Три дня я гостил у них и обнаружил, что они полны ненависти к шиитам даже больше, чем жители Туниса.

Это были все те же истории и те же слухи, и каждый, кого я спрашивал о доказательствах, отвечал, что "он слышал об этом", но я не нашел никого, кто бы имел непосредственный контакт с шиитами, или читал шиитскую литературу, или хотя бы встречал шиита хоть раз в жизни.

Из Иордании я отправился в Сирию, и посетил в Дамаске Омейядскую мечеть, рядом с которой находится место, где упокоена голова нашего господина Хусейна; также я посетил могилы Салах ад-Дина Аййуби и нашей госпожи Зейнаб бинт Али ибн Абу Талиб.

В Бейруте я сел на теплоход, направлявшийся прямо в Триполи. Путешествие продолжалось три дня, в течение которых я расслабился физически и духовно. Мысленно проанализировав все путешествие, я пришел к выводу, что во мне произошли некоторые изменения: я стал больше уважать шиитов и слоняться к их учению, в то же время у меня появились большие претензии к ваххабитам, я стал держаться от них подальше. Поблагодарив Аллаха за Его заботу, я попросил Его, хвала Ему, Величайшему, вести меня по прямому пути.

По прибытии домой я поспешил к своей семье и друзьям и нашел их всех в добром здравии. Войдя в дом, я очень удивился, когда обнаружил массу книг, прибывших прежде меня, однако я быстро догадался, откуда они. Когда я распаковал эти книги, заполнившие весь дом, меня охватило чувство благодарности к людям, которые не бросают слов на ветер. Как оказалось, количество пришедших ко мне по почте книг даже превышало число тех, что были вручены мне тогда в качестве подарка.

[1] Молитвы "Ишфа", также называемые "Таравих"; название "Ишфа" они получили из-за посреднической роли, которую они будут играть на Страшном Суде.

[2] Святой Коран, 49:2.

[3] Святой Коран, 28:88.

[4] Святой Коран, 5:35.

[5] Святой Коран, 2:143.

[6] Святой Коран, 5:117.

[7] Святой Коран, 33:56

[8] Святой Коран, 29:69.

[9] Святой Коран, 3:144.

[10] Святой Коран, 48:29.

[11] Святой Коран, 33:40.

[12] Святой Коран, 5:44.

[13] Святой Коран, 5:45.

[14] Святой Коран, 5:47.

[15] Святой Коран, 29:69.

[16] Святой Коран, 39:18.

[17] Святой Коран, 22:78.

[18] Святой Коран, 10:44.

[19] Святой Коран, 43:36.

[20] Святой Коран, 3:159.

[21] Святой Коран, 33:33.

[22] Святой Коран, 33:32.

[23] Святой Коран, 33:32, 33.